Товарищ американский президент

– Финансовая Пирамида является самым надежным на сегодняшний день хранилищем разменных средств. Контролируется исключительно Болотом. На сворованные средства возможно поднять из руин пятьсот таких стран, как молодая американская республика. Но там охрана дикая.

– Ерунда, – взмах моей руки должен был означать не принципиальность последнего замечания спецмашины, – Мы и не с такими задачами справлялись.

– Трибунал повяжет, – вера в собственные силы у янкеля на минимальной высоте.

– Будем действовать под прикрытием. А если и повяжет, то ниже прапорщиков не разжалует. Если категоричных возражений и глупых предложений больше нет, то считаю принятое решение установкой к работе. Милашка, мы выходим.

– Встать! Команда идет.

– Нехорошо, товарищ американский президент. Мы ради вас заседаем, а вы встать не хотите. Берите пример с нашего неофициального члена экипажа. Милашка, труби сигнал к работе. Всему личному составу, включая временно посторонних на спецмашине, сдать личные документы командиру и проследовать в оружейный отсек.

Милашка, конечно, перестаралась. Просигналила громче, чем положено в сейсмически неустойчивых городах. Земля под гусеницами самой громкой спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать задрожала, а местами даже покрылась трещинами.

Под завывание низкочастотных клаксонов, я, как и положено командиру спецмашины, запихал в общественный сейф парадные комбинезоны второго и третьего номеров, именную удочку пингвина, чемодан с технической документацией Милашки и, наконец, скромненький пиджачок явно американского пошива с единственной медалькой на лацкане.

– Пурпурный крестик? Вы, товарищ американский президент, оказывается верующий? Нет? За боевые заслуги перед страной? А на каких фронтах вы оборонялись, проявляя нечеловеческое мужество? Не хотите, не говорите. Мы ж не на допросе. Милашка, выключай секретную записывающую аппаратуру. Нам больше товарищ американский президент ничего про свою страну не расскажет. И мы ему тоже.

Спустя двадцать минут личный состав, включая приглашенных и вечно шляющихся на борту Директорских любимчиков, собрались перед оружейной комнатой.

Не знаю, помнит ли кто назначение этой очень секретной и весьма тесной комнатки. Я объясню, задержу ненадолго.

Оружейная комната, в которой мы обычно прячем Директорского любимчика за его провинности, была переоборудована по личному распоряжению Директора. Я снова о том случае, когда мы чудом вырвали нашего горячо любимого начальника из лап Болота.

В течение трех бесплатных субботников команда под руководством майора Сергеева, меня как бы, совместно с лучшими инженерами и лаборантами российских институтов занималась расширением отсека, перестройкой, а затем и настройкой находящейся здесь аппаратуры для нахождения за пределами сознания. Если точнее, в виртуальном компьютерном мире, прозванном Туманным Болотом.

Трехуровневый лежак с деревянным настилом заменили одноуровневым, но более широким деревянным лежаком. Добавили шкафчиков для индивидуальной переброски и кинули на холодный пол коврик. Удобств никаких. Зачем тем, кто ушел в Болото удобства. Главное, чтобы трубки откуда надо торчали и морозильники работали, чтобы тело не испортилось.

– Прошу команду и гостей занять места согласно общественному положению.

Согласно инструкции, которые кроме меня на этой спецмашине никто не читает, доступ в оружейную комнату первым осуществляет командир экипажа. А кто у нас командир экипажа?

Шлюзовые двери скрипнули застывшими на них кристаллами снега, распахнулись, обнажая самое секретное помещение на Милашке. В самом дальнем углу отсека, взобравшись с голыми ластами на свежие доски, сидела глупая птица и, радостно пуча бесстыжие глаза, разглядывала новоприбывших. Нехорошо как-то получается, командир в дверях топчется, а глупая птица уже на лежаках греется. Тем более у стеночки.

– Это кто? – строго спросил я у лучшего друга глупой птицы Герасима. Любят они побродить вдвоем по грузовому отсеку и побеседовать на общественно-моральные темы.

За Герасима ответил второй номер. Потому что согласно инструкциям именно он стоял за моей спиной.

– Это же Директорский любимчик, командир, – отчего-то радостно возбудясь сказал Боб.

Нарушение во вверенной мне спецтехнике необходимо пресекать с возможно большей жестокостью.

– А не кажется ли вам, что его место…., – а куда, собственно, можно запихать глупую птицу? Хуже места, чем Болото не найти. Значит, пойдет с нами. Будем массовкой, – Идёте с нами, птица?

Птица очевидно не поняла, какое доверие ей оказал лучший командир российской спасательной Службы. Перспектива оказаться в передних рядах заградительного отряда ее явно не привлекала. Растопырив ласты, Директорский любимчик, явно намереваясь выколоть командирские глаза, или, в худшем случае порвать командирский рот, попел навстречу.

Работать всю жизнь на реанимационные пластыри мне не хотелось.

– Милашка! Командир в эфире. Приказываю немедленно наградить глупую птицу, я хотел сказать, пингвина, ценной медалью. Кто-нибудь, дайте мне медаль?