Товарищ американский президент

– … Я могу погибнуть за нашу великую мечту, – написал гномик, – но перед возможной смертью хотел бы оставить на память о себе несколько дельных советов. Никогда, слышите товарищи американские избиратели, никогда не идите против нашего старшего брата! Россия единственная страна, которая поможет нам выкарабкаться из пропасти безграмотности, унижения и производственной отсталости. Шагайте с Россией в одном направлении, как бы ни удивителен был ее путь. Государство таких масштабов и такого ума не может идти неизвестно куда. Да поможет нам всем Россия. Прощайте! Навеки ваш, товарищ американский президент.

Товарищ американский президент аккуратно оторвал от рулона исписанные нетвердыми каракулями текст, отложил рулон в сторону, сложил рукопись и запечатал ее в конверт, позаимствованный у русской национальной птицы, носящейся со своей короной, как американские белогривые орлы со своими яйцами.

– Написал? – я дождался, пока гномик начирикает на конверте обратный адрес и, не слушая возражений, отобрал у слабо сопротивляющегося товарища американского президента конверт, – А теперь все это порвем и сожжем в топках Милашки. Ты головой прежде думай, когда в следующий раз воззвания писать захочется. У меня трудно разрешения спросить? Мы на важном секретном задании, а ты полностью нас своими поступками раскрываешь. Или заложить нас хочешь напоследок?

Товарищ американский президент побелел лицом:

– Что вы, дяденька Сергеев! – замотал он головой, – Как можно! Просто я хотел отправить весточку родным американским избирателям. Вдруг я не вернусь.

– Не с…, Гера, да выгоняй ты янкеля из бани! Перед смертью всем хочется попариться, не только ему. Я говорю, не сочиняйте ерунду, товарищ американский президент. Сейчас сходим в русскую баньку, попаримся, кваску попьем, Пирамиду возьмем. И все проблемы, как и нехорошие мысли, враз исчезнут.

– Загадочная русская душа! – восторженно прошептал гномик, рассматривая меня в лучах заходящего виртуального солнца.

– Как умеем, – разволновался я, связывая из наломанных дубовых веток банный веник.

Из наспех сооруженной бани – берлогу у крупного зверюги позаимствовали – вышел второй номер и отсыревший на пару с ним Директорский любимчик.

– Мм! – позвал нас Герасим, отсоединяя трубопроводы горячей и холодной воды от Милашки. Третий номер всегда экономит.

– Идем уже, – подхватывая под мышку товарища американского президента, махнул я рукой.

Последняя ночь перед большим делом. Тихо играет музыка, пыхтит самовар. Кукукает вдалеке тупая кукушка. С шести часов кукукает, как заведенная. Булькает в котелке концентрированная вермишель. Кушать мы ее, конечно, не будем, но для красоты образа пусть пузырит.

Команда лучшей из спецмашин подразделения "000" за номером тринадцать и примкнувшие к ней официальные лица проводили последний мирный отдых в виртуальном мире. Второй номер проверял комплектность оружия, Герасим закрашивал сверкающие места Милашки черным дегтем. Ничто не должно выдавать в ночи крадущихся спасателей. Директорский любимчик сидел на верхушке кособокой сосны, выполняя роль наблюдателя. Нет, не залетел, силком затолкали.

Я, как командир, прогуливался по лагерю, проверяя посты. На постах у нас сегодня и как всегда стоит товарищ американский президент. Сам вызвался. Говорит, хочу хоть раз постоять в дозоре.

Нет, гномик парень нормальный. К делу относится прилежно. Правда пару раз я уже его из ям вытаскивал, куда он от усердия своего сваливался. Главное, чтобы сегодня ночью нас не подвел. Боюсь, не справиться с тяжелой нашей задачей. Банки виртуальные брать, не страной управлять. Здесь необходим полет фантазии, прекрасная физическая подготовка и вера в собственные силы.

– Дяденька Сергеев! Здесь я.

Товарищ американский президент вышел из-за камня. Кувалда, как и положено, перед собой, лицо в грязи измазано, шапочка песцовая лихо набок сдвинута. Вылитый налетчик с большой дороги.

– Как обстановка, служивый?

– Пока живы, – почти в рифму ответил товарищ американский президент. После чего забрался на булыжник, уложил кувалду на колени и затянул грустную американскую песню с непонятными словами. Голос у гномика был сильно жалостливый, выжимал слезу. То возносился к неподвижному звездному небу, то спускался чуть ниже. Куда конкретно спускался, не важно. Главное, слушать приятно.

– О чем так красиво поешь? – не поинтересоваться содержанием, значит не уважить выступающего.

– Да о ерунде всякой, – поморщился гномик, – Будто у меня, у президента, день рождения. И пришла ко мне одна красивая американская девчонка. Блондинка вот такая. Поздравила меня с днем рождения, а потом как ветер дунет, ну и платье ее того…

– Ну и похабник ты, брат, – пожурил я гномика. – А припев забавный. Как там у тебя в переводе?

– Шабибибиду! Шабибибиду! Я из пушки в небо уйду, – подсказал перевод товарищ американский президент.

– Если живы останемся, аккорды напишешь? У Герасима тоже именины скоро, сделаем человеку приятное.

Кусты за спиной затрещали, и в свете блеклой луны появилась фигура здорового негра в монашеских одеяниях.