Товарищ Брежнев. Большая искра

– Я уже вам на прошлой встрече говорил. Я готов действовать чтобы возродить Империю. Но для войны с Советами мы сейчас не готовы. После окончания войны в Египте нам надо будет как минимум два-три месяца для переброски войск и по крайней мере в два-три раза большая помощь в военной технике по сравнению с той, что рейх уже поставил.

Не принимавший пока участия в разговоре майор Шульце-Берндт, воспользовавшись тем, что маршал смотрел на Папена, ухмыльнулся. Поставки военной техники из рейха весьма условно можно было назвать таковыми. Только около десяти процентов бронетехники и двадцати процентов авиатехники были собственно немецкими, остальное же – трофеи и конфискат со складов-арсеналов союзников рейха и побеждённых стран. Артиллерия же, кроме поставленных в Турцию и снимаемых с вооружения вермахта 3.7 cm Pak 35/36[71], стрелковое вооружение и транспортные машины были практически полностью не немецкими. Но для Турции и этого было вполне достаточно. Английские колониальные части, противостоявшие Турции в Сирии, Трансиордании и Палестине, пока иногда имели сравнимое или даже худшее вооружение.

– Но президент Инёню[72], – продолжил маршал, но его прервал Папен.

– О президенте вы сможете поговорить с господином Шульце-Берндтом, – посол кивком головы указал на майора. – А Фюреру хотелось бы услышать ваш ответ на вопрос: Вы готовы стать первым халифом и султаном[73] новой возрождённой Османской империи?

Маршал на миг смутился. Он был одним из немногих посвящённых, знавших истинную судьбу покойного Сараджоглу[74]. Но Чакмак-паша быстро взял себя в руки и, понимая, что может получить всё и всё и потерять, всё же ответил:

– Да, я согласен.

– В таком случае я могу только ещё раз пожелать успехов турецкой армии. И думаю, что сразу после того, как вы встретитесь с войсками Роммеля на Суэце, можно будет начать подготовку к провозглашению Османской империи. На этом позвольте мне откланяться. Необходимо доложить Фюреру о сегодняшней встрече. Все остальные вопросы вы сможете обсудить с майором Шульце-Берндтом. У него есть все необходимые полномочия и возможности для решения этих вопросов.

Посол покинул ресторан вокзала Сиркеджи, а начальник генерального штаба Турецкой Республики и будущий халиф и султан Османской империи остался обсуждать с резидентом разведки Третьего рейха в Турецкой Республике свержение и убийство последнего президента той же республики.

16 января 1943 года. САСШ, Вашингтон.

Четверо одетых в строгие деловые костюмы мужчин вслед за хозяином дома перешли после сытного обеда в уютную гостиную, отделанную красными шёлковыми обоями. В беломраморном камине тихо и уютно потрескивали только что разожжённые слугой дрова. От зимней хмари за окном гостиную отделяли тяжёлые золотистые портьеры. Роскошные кресла с обивкой в цвета комнаты расставлены на мягком глушащем звуки персидском ковре. По центру ковра стоят два небольших столика. Один с бутылкой дорогого бурбона и ноузингами[75]. На втором – шикарный хьюмидор[76] с необходимыми курительными принадлежностями.

Мужчины дождались, пока из гостиной выйдет и прикроет за собой дверь слуга, в обязанности которого входило помогать хозяину дома справляться с креслом-каталкой, и по кивку хозяина стали рассаживаться в кресла.

– Угощайтесь, господа, – хозяин указал рукой на столики.

Вторая половина дня субботы. Выходной день. Данная встреча была насквозь неофициальной. Дружеский обед, устроенный руководителем для своих ближайших помощников и единомышленников.

Дождавшись, когда присутствующие наполнят бокалы или раскурят сигары, хозяин легонько кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Итак, господа, последнее время что-то очень много интересного произошло в мире. Мне хотелось бы услышать ваше личное мнение и ваши оценки по этому поводу. Давайте начнём с Генри.

– Да, господин президент, – с кресла поднялся уже немолодой, семидесятипятилетний сухопарый мужчина, военный министр[77] САСШ Генри Стимсон[78].

– Можно сидя, Генри, – махнул рукой хозяин.