Товарищ Чикатило

Яндиев вспоминает, что три недели, оставшиеся до взятия Чикатило, его переполняла ярость. Но ярость не отчаяния, а предчувствия скорой встречи с преступником. Профессиональный нюх человека, много раз шедшего по кровавому следу, подсказывал ему — осталось совсем немного. Он позвонил в Москву Костоеву и сказал:

«Исса Магометович, приезжайте немедленно, убийца пошел ва-банк».

Костоев вел не только «Лесополосу», на его плечах были сложнейшие дела по всей России. Он приезжал из Москвы на несколько дней, знакомился с положением дел, анализировал ситуацию, набрасывал план действий — и возвращался в столицу. Яндиев, Казаков, Бакин оставались. Они не беспокоили его по мелочам. Если Яндиев позвонил, значит, дело приняло серьезный оборот.

Костоев прилетел в тот же день.

К его приезду было сделано много. Усилены посты физического прикрытия на платформах и автобусных остановках, на каждом посту круглосуточно дежурили по два человека. Кое-где установили приборы ночного видения. Патрулировали электрички — как несколько лет назад, когда Чикатило залег на дно. Светловолосые, среднего роста, молодые сотрудницы милиции под видом бродяжек ездили из конца в конец области — вкусы убийцы были хорошо известны.

Знал ли обо всем этом Чикатило? Наверное, знал. Почему же не залег опять? Понадеялся на черный колпак? Так или иначе, он продолжал играть в открытую.

Свидетельница И. П. Белова, лаборантка Шахтинского лесхоза:

«Поздней осенью я ехала из Новочеркасска, где училась в техникуме пищевой промышленности, в Шахты, где жили мои родители. На вокзале увидела мужчину, который как-то странно на меня смотрел. Я села в вагон, он сел рядом. Положил мне руку на колено. Я возмутилась. Он сказал: „Что, не нравится? А раньше это женщинам нравилось“. Когда проехали остановку Персиановка, мужчина (теперь я знаю, что это был Чикатило) сказал, что проехал свою остановку и теперь поедет в Шахты. Там мы оба вышли из вагона. Он вызвался меня проводить. Хотел понести мою сумку, но я не дала, подумала: „Сейчас возьмет сумку и убежит с ней“.

Путь к дому был мимо стройки, но я решила пойти обходной дорогой — там место людное. Почти возле моего дома он предложил: „Пойдем со мной в кино на последний сеанс. Отпросись у матери и приходи“. На прощание попросил разрешения поцеловать меня, сказал, что вечером будет ждать у кинотеатра.

Боязни он у меня не вызвал, был очень общительный, сказал, что работает преподавателем в институте. Поэтому я с ним разговорилась».

Очень романтично. Завязка провинциального романа.

Она глядела в лицо смерти, ни о чем не догадываясь; никому не рассказала тогда о встрече, даже матери. На свидание не пошла и осталась свидетельницей. Живой осталась.

Чикатило она опознала мгновенно.

Промокшие под непрерывными осенними дождями, Яндиев и его постоянный спутник тех дней майор милиции Иван Васильевич Воробьинский, падая с ног от усталости, искали новых свидетелей. Опрашивая одну за другой железнодорожных кассирш, они нашли наконец женщину, продавшую Вадиму Тищенко билет до Новороссийска, за которым его послала мать в последний день его жизни. Билет обнаружили среди клочков одежды неподалеку от трупа. Еще там были кусочки мела и магнитики. Не нашли авторучку и сдачу, вписали четыре рубля и стоимость ручки в обвинительное заключение, Чикатило возмущался, прокурор в обвинительной речи на краже настаивать не стал, и в приговор она не попала. Ручка, кстати, стоила рубль восемьдесят.

Кассирша первой кассы шахтинского вокзала Л. А. Прищепа опознала Вадима по фотографии и вспомнила, что продала ему билет. Проверили по контрольной ленте — номер 880780, совпадает с тем, что найден в лесополосе. Взяла у парня червонец одной бумажкой, дала четыре рубля сдачи. У кассы в это время вертелся высокий мужик в очках. Каков из себя?

Она описала приметы, и Яндиев встрепенулся.