Товарищ "Чума"#4

Глава 21

Чудесная тропка лешего удобно легла под ноги и побежала к месту дислокации партизанского отряда. Однако, буквально через пару минут на моем пути словно из-под земли (а фигли, может, так оно и есть) выросла сухонькая небольшая фигурка лесного владыки, моего друга и боевого товарища — как никак, а вместе фрицев бить довелось.

— Здравствуй, друг мой Чума! — степенно поприветствовал меня леший. — И товарищу твоему — злыдню, тоже долгого века!

Ну, ничего не укроется от взгляда лесного владыки в его «доме». Заметил он и незримое присутствие Лихорука, пребывающего в своём привычном бестелесном виде.

— И тебе не хворать, дедко Большак! — радушно откликнулся я.

Да, я действительно был рад встрече с лешим. За столь недолгое время мы сумели отлично подружиться с лесным духом. Да и как иначе? После всего совместно пережитого, после всех тягот и спасения друг друга от неминуемой смерти, невозможно оставаться равнодушным. И я был счастлив, что именно такой леший повстречался на моём пути.

— Лих-хорук тош-ше рад теп-пя ф-фидеть, ф-фладыка лес-са! — прошепелявил злыдень, став видимым на мгновение.

— Уходите, значит, друзья мои? — констатировал очевидный факт леший, потому как в своём лесу у него везде глаза и уши.

А я вот защитой от подобного вмешательства нечисти в собственную личную жизнь не озаботился. Вернее, не посчитал нужным скрывать от лесного хозяина. А с моим уходом, так и вовсе такая защита больше вреда принесёт, чем пользы. Пусть он за моими девчонками лучше приглядывает. Мало ли, когда его помощь понадобится? Об этом я не постеснялся тут же попросить лешего.

— О чём разговор, друг мой Чума! — радушно отозвался на мою просьбу лесной дух. — Конечно присмотрю за твоими домашними. И, если нужда в чём у них будет — обязательно помогу. Ведь вы все для меня как родные стали, — неожиданно признался он. — Никогда не думал, что смогу так к людям привязаться.

— Благодарствую от всей души, дедко Большак! Со спокойным сердцем тогда в дорогу отправлюсь.

— Пусть и дальше улыбается тебе Доля[1], а Недоля[2] стороною обходит, друг мой Чума! — пожелал мне удачи леший. — Но и сам не плошай! — усмехнулся он в бороду, подразумевая, что и на судьбу не стоит слишком уж надеяться.

— Не оплошаю, дедко Большак! — Улыбнувшись, поклонился я в пояс лешему. — Еще раз благодарствую и до новой встречи…

— Погоди еще прощеваться! — произнес лесной хозяин. — Я ведь еще тебя обещанными подарками не одарил.

— Подарки? — Я хитро прищурил один глаз. — Подарки я люблю!

— Слово для лесной живности я тебе обещал шепнуть, — напомнил мне леший. — Чтобы ты каждую тварь понимать мог, и она тебя тоже. Зверьё-то и в заморских лесах слово моё поймет и просьбу, али приказ выполнит… Но, это только если в тамошних лесах своего хозяина не имеется, — предупредил он меня. — А если есть — берегись, осерчать может. Ну, я бы точно осерчал, — добавил он, спроецировав ситуацию на собственную персону, — если б кто в моём лесу своим словом поперёк моего распоряжаться стал.

— Премного благодарен, дедко Большак! — выслушав ряд наставления и получив слово, вновь сердечно поблагодарил я лешего. — Никогда твоей доброты не забуду!

— Ты возвращайся, друг мой Чума, — произнес леший, радушно улыбаясь в бороду, — зело я к тебе привязался. Приходи, живи спокойно, душой отдыхай, деток расти… Если, конечно, до той поры первый всадник в тебе не пробудится…

— А если пробудится? — Решил я уточнить про возможные последствия «внезапного пробуждения».

— Знамо дело — тогда всё человеческое отринешь, — по-простому, на пальцах, пояснил лешак. — Другие охваты, другие широты… Про каждого мелкого вспоминать недосуг… Даже про такого, как я…

— Постараюсь не забыть про тебя, дедко Большак, — улыбнулся я старичку-боровичку.

— Ну, дык… Давай тады обнимемся, друг мой Чума, и на дорожку посидим, — предложил леший, распахивая дружеские объятия.

Ну, у меня сегодня прямо настоящий день обнимашек какой-то получился. А если еще и партизаны обниматься полезут? Хотя, обнимашки — это норм, ничего против них не имею. Главное, чтобы с «горячими братскими поцелуями», как у Лёни Брежнева и Хонеккера[3] никто не лез. Вот таких «нежностей» я точно не перенесу!

В общем, обнявшись и похлопав друг друга по спине, мы уселись с лешим на поваленную ветром березу, и молча посидели «на дорожку». Слабый тёплый ветерок обдувал моё лицо, задорно щебетали птахи, под ногами то и дело шныряла всякая мелкая живность «из свиты» лесного владыки.

Я сидел и просто наслаждался лесными звуками. Мне было на удивление хорошо и спокойно сидеть просто так, чувствуя рядом присутствие настоящего и верного друга. В лесном владыке я был уверен на все сто. Даже среди людей таких надежных друзей найти очень и очень сложно.