Товарищ фюрер. Дилогия

«Шнелле-Хайнц» считал, и не без основания, что выпуск штурмовых орудий наносит вред производству танков. Тем паче что в производстве штурмгешютце на базе Pz-III был резон — тут и удешевление изготовления, ведь рубку сварить намного легче, чем изготовить башню, и усиление мощи — «артштурм» вооружен 75-мм «окурком», а не 37-мм «пукалкой». Но с отказом от производства «тройки» в пользу перевооруженной «четверки» выпуск штурмгешютце вряд ли полезен, лучше на шасси сделать нормальный танк с вращающейся башней.

— Переговорите с генералом Томасом, с доктором Тодтом, генерал…

— Это не в моей компетенции! Такие вопросы с ними должен решать начальник штаба ОКХ, мой фюрер.

Безысходность в голосе Манштейна была явной, на Андрея пахнуло родным, почти забытым — «здесь мой номер десятый, мое место в буфете».

— Я вас понял, Эрих, — охотно согласился Родионов. — Как только Гудериан вступит в должность, мы немедленно поставим вопрос.

«Как хорошо, что в рейхе все настолько забюрократизировано. Прямо-таки чудесно. Даже фюрер не может продавить решение с ходу, пока оно не пройдет все инстанции. Дело сделано — выпуск танков я им сорвал, теперь медным тазом накроются и штурмовые орудия!»

Шато-Порсьен.

Наступление не задалось с самого утра. Пехота не смогла полностью выполнить план — удалось создать лишь два плацдарма и навести мосты. Мало до прискорбности, ибо для продвижения вперед всех шести дивизий танковой группы требовалось не менее восьми мостов.

Генерал Гудериан с нетерпением ожидал рассвета всю ночь, дабы в предрассветных сумерках бросить на французов переправившуюся ночью на плацдарм 1-ю танковую дивизию.

Ждать он не желал, хотя командующий армией генерал-полковник Лист настойчиво предлагал, чтобы танки пошли в атаку вторым эшелоном, дождались бы, когда инфантерия проложит им дорогу вперед. Мысль разумная, но «Шнелле-Хайнц» понимал, что пехотные дивизии, стоит им пройти вперед его танков, просто забьют все дороги своим автотранспортом и многочисленным обозом.

Потому он и отклонил предложение командарма, благо тот уже не мог приказать — вчера приказом фюрера танковая группа была выведена из подчинения 12-й армии и напрямую передана командующему группой армий «А».

Лист только заметил, как истинный пруссак, что танкисты не соблюдают форму одежды, расстегнули мундиры и, о ужас, купаются в реке, не боясь стрельбы противника. Не объяснять же, что находиться летом в разогретом лучами солнца танке — не самое приятное времяпровождение!

На этот раз совместная атака танков и пехоты принесла успех — вначале 1-я танковая, а затем и другие дивизии группы ринулись вперед по проломанному в обороне коридору.

Начался долгожданный прорыв, от которого Гудериан ожидал многого. Главное, невзирая на фланговые угрозы, добраться до Лангрского плато, а там ждать приказа о дальнейших действиях, в зависимости от того, как пойдут действия на других участках фронта.

Потом можно будет бросить танки в обход Парижа с юга или идти к швейцарской границе и полностью отрезать французские дивизии. Лягушатники, что сиднем сидели за бетонными укреплениями «линии Мажино», надеются, что поганые «боши» настолько тупы, что будут лить потоками кровь при штурмах, а не пойдут в обход. Ну что ж, велико будет их разочарование…

Руан.

Фон Люк через бинокль рассматривал Руан — его мотоциклисты первыми, как всегда, вырвались к заветной цели. Над городом поднимались черные столбы дыма, свидетельствуя, что люфтваффе уже нанесло удар по намеченным целям.

Нефтехранилище и гавань пылали, летчики знали свою работу хорошо. Дело было в том, что мосты через Сену оказались разрушенными, но тут не их вина — пикировщики никогда не наносили по ним удары, ибо все прекрасно понимали, что лучше захватывать переправы целыми и невредимыми для беспрепятственного продвижения вперед.

К сожалению, это стали понимать и французы, теперь они принялись лихорадочно взрывать все мосты, что лежали на пути прорвавшихся танковых колонн.

Люк немедленно доложил об этой напасти Роммелю, но в ответ пришел короткий приказ — удерживать высоты, ничего не предпринимать, а просто стоять на месте и ожидать дальнейших распоряжений. Это было так не похоже на обычный стиль генерала, что солдаты принялись судачить между собой о дальнейших перспективах. Вскоре все пришли к единому мнению, что переправа будет крайне трудным делом.

Еще бы так не говорить — должен подойти саперный батальон, их называли в германской армии пионерами, переправить на тот берег штурмовые группы, закрепить за собой тет-де-пон, или предмостное укрепление, и муторно наводить переправу. Возня на сутки, не меньше, — было от чего затосковать его лихим мотоциклистам.

Новый полученный от Роммеля приказ ошарашил Люка — с Руаном и переправами пусть возится подходящая сзади пехота, а 7-я танковая дивизия рванет на запад, к побережью, чтобы выйти к Ла-Маншу севернее Гавра.

Капитан сразу понял замысел командования — не допустить эвакуации 1-й британской танковой дивизии, что как раз и отходила к побережью, ожесточенно сражаясь на промежуточных рубежах.