Товарищ фюрер

Глава четвертая «Пусть все идет как идет»

«Фельзеннест»

– Мой фюрер! Вам нужно сделать рентген головы. Удар был слишком серьезный, и возможно…

– Оставьте, Хизе, – Андрей повелительным жестом заставил своего личного хирурга замолчать. – Ничего подобного, у меня не может быть сотрясения мозга. Ведь рвоты нет, не тошнит. Не забывайте, я ведь воевал, контужен. Знаю, что это такое. Просто удар был силен…

– Мой фюрер! – несколько бесцеремонно перебил его второй. – Поставить точный диагноз может только детальное обследование в берлинской клинике. Здесь, в ставке, просто нет таких возможностей. А потому я вас прошу серьезно отнестись…

– И вы туда же, Моррель! – Андрей повысил голос на еще одного личного врача, чьи пилюли он должен был глотать для лучшего пищеварения.

Эта троица, двое из которых примчались из столицы, ему уже порядком надоела. С утра пораньше принялись вокруг него хлопотать, как наседки возле одного цыпленка, чуть ли не по сантиметру голову исследовали.

– Но, мой фюрер!

– Господа! Я благодарю вас за заботу, вы хорошие врачи. Но сейчас нет времени – решается судьба Германии. В течение ближайших дней, даже часов, исход этой войны станет ясен. Вы понимаете, почему я настаиваю?!

– Да, мой фюрер, – все трое врачей отозвались чуть ли не хором, и Андрей усилил натиск.

– Скажите, если бы такую травму получил простой солдат, вы бы сочли ее слишком серьезной? Только честно. Не вздумайте вилять!

– Нет, мой фюрер. Но вместе с тем…

– Оставьте, Хизе. Понимаю ваши опасения, но вы должны понять, что я не имею права отдать себя на обследование, когда наши солдаты рвутся к победе. Не имею права!

Андрей впился взглядом в каждого по очереди, и те, осознав, что фюрера им сейчас не переупрямить, сделали шаг назад, сдавая позиции. Он тут же мысленно возликовал, ведь целый медицинский консилиум был побежден – ни один из врачей ничего не заподозрил. Хотя сомнения остались у эскулапов, смотрели на него весьма озабоченно!

– Мой фюрер, – вперед опять выступил Хизе, ведь травма Гитлера как раз была по его профилю. – Но после того, как разрешится кризис на фронте, вы должны пройти самое углубленное исследование, и если нужно, то и лечение. Такие повреждения…

– Конечно, мой доктор. Вы великолепный специалист, и я с удовольствием подчинюсь вам… – Андрей заговорил с нотками благодарности в голосе, а два других врача стали смотреть на хирурга весьма ревниво. Этого Родионов и добивался – стравить всех и вся, и пусть между собой счеты сводят, пока вся Германия полоумной не станет. Но как их выпроводить побыстрее?

Андрей потоптался на месте, словно конь, подыскивая предлог, и с надеждой взглянул на Шмундта – эти дни полковник находился при нем практически безотлучно. И главный адъютант понял, что хочет главнокомандующий нацистской Германии.

– Мой фюрер! Важные новости из Франции!

– Извините, господа, – врачи повиновались энергичному жесту и быстро сгребли со столика свои причиндалы. Андрей облегченно вздохнул – медосмотр прошел, но осадок остался. И еще – эти несколько часов он мучительно хотел курить. Это было уже его желание, хотя организм всячески сопротивлялся, за малым тело мурашками не покрывалось.

– Что у вас, Шмундт? – курить хотелось настолько остро, что Родионов неимоверным усилием заставил себя отвлечься на дела.

– Дюнкерк взят танками Гудериана, мой фюрер! Но англичане пытаются отбить порт, они ввели в бой уже две пехотные дивизии. На подходе еще одна, с танками усиления.

– Ага! Вот он, час! – несколько патетически воскликнул Андрей, почувствовав необычайный прилив радостного настроения. Мышеловка захлопнута, теперь бы только не упустить британцев. Пружинка-то слабовата, а вместо мыши попалась здоровенная крыса, зубастая и сильная.

Так что три дивизии Гудериана понесут серьезные потери в течение ближайших часов – десять английских дивизий будут прорываться к побережью с отчаянием обреченных, ведь иной дороги у них нет. Только рывок к морю, чтобы с песчаных желтых дюн эвакуироваться на свой родной остров.

– Что еще, Шмундт? – судя по виду полковника, что чуть переминался на месте, новость не была единичной.

– Мой фюрер! В ставку прибыли для награждения парашютисты генерала Штудента, отличившиеся при десантировании в Голландии. После полудня из Берлина прилетят срочно вызванные по распоряжению генерала Кейтеля начальник абвера адмирал Канарис с офицерами. Им назначено на вечер. Какие будут указания, мой фюрер?

– Прилетят голуби мира?! Ну что ж, пора бы навести награждение по заслугам, – пробормотал под нос Андрей, сжимая пальцы в кулаки до хруста.

– Вы что-то сказали, мой фюрер?

– Кто из СС сейчас в ставке?

– Группенфюрер Карл Вольф, мой фюрер.

«Это человек Гиммлера, недаром он в сорок пятом в Берне переговоры вел с Алленом Далласом», – Андрей задумался, припоминая остросюжетные повороты фильма «Семнадцать мгновений весны».