«Товарищ Керенский»

В соответствии с задачами исследования и на основе имеющихся источников я и строю свое повествование о репрезентациях «революционного вождя». Пеструю коллекцию его образов я стремился упорядочить, объединяя и классифицируя их по разным принципам. Прежде всего, я пытаюсь выделить те образы Керенского, которые получали особое значение и особое распространение. При этом и популярность, и, наоборот, отсутствие какого-либо подобного образа в той или иной группе источников ставят передо мной частные исследовательские вопросы. Некоторые особенно важные источники требуют развернутого комментирования. Для понимания создания, распространения и всевозможного использования образов Керенского я пытаюсь реконструировать соответствующие культурные и политические контексты, уделяя особое внимание контексту политической борьбы. Такой прием – многомерная контекстуализация – позволяет связать исследование культа Керенского с общей политической историей революции.

При этом изучение слухов о лидере не менее важно, чем фактографическая реконструкция событий[24]. Слух, передаваемый авторитетным специалистом, мнению которого доверяют в силу его профессиональной компетенции, получает статус экспертной оценки и влияет на принятие политических решений, а слухи, которым верят массы современников, оказывают огромное воздействие на ход истории. Противопоставление слухов тому, что «было на самом деле», методологически наивно: исследователь должен учитывать все факторы, которые влияли на изучаемые процессы.

Для исследования культурных форм укрепления авторитета вождя важны тексты самого Керенского, прежде всего его речи и приказы. Многие партийные лидеры осуществляли свое руководство, публикуя статьи, брошюры и даже тексты, претендующие на статус научных (достаточно вспомнить, например, брошюру В. И. Ленина «Государство и революция»). Немало внимания они уделяли и переписке – также важному инструменту политического руководства. И во время революции многие «вожди» оставались за письменным столом: в собрание сочинений Ленина входят несколько томов, состоящих из текстов статей, брошюр, писем, созданных в 1917 году. И Ленин в этом отношении не был исключением: Милюков и Чернов, Плеханов и Мартов, Шульгин и Троцкий в то время немало писали и много читали[25]. В России политический авторитет часто строился на основе идеологических текстов лидера: «вождь» был «властителем дум» (впоследствии и советские вожди, сменившие Ленина, претендовали на роль лидеров-интеллектуалов, «верные ученики» в свою очередь стремились приобрести положение великих «учителей»).

Керенский же утверждал свой статус лидера с помощью приказов и речей. Его публичные выступления были известны современникам по газетным публикациям, в 1917 году вышло и несколько отдельных изданий речей и приказов министра (что свидетельствовало об их популярности и востребованности – выступления других политиков не привлекали такого внимания книгоиздателей). Порой в различных публикациях по-разному излагалось содержание одной и той же речи, и в таком случае перед историком встает задача их сопоставления, хотя точно реконструировать это содержание невозможно. Изучение риторической тактики оратора позволяет сделать наблюдения относительно репрезентации вождя. Важно ставить вопрос о воздействии той или иной речи на современников, а значит, рассматривать историю цитирования выступлений. Публикации могут дать и представление о реакции аудитории: в них фиксируются аплодисменты, возгласы; при этом и упоминания в разных источниках о поведении слушателей также могут разниться.

Большое значение представляют пропагандистские и информационные материалы. Изучение их кажется простой задачей, но эта простота обманчива, ибо исследователь не всегда может быть убежден, что верно понимает значение терминов, которые кажутся современному читателю вполне ясными (показательны приведенные уже примеры использования и восприятия слов «демократия», «царь», «государство»). Историку следует помнить о тех разнообразных смыслах, которые вкладывали в эти тексты авторы, и о тех интерпретациях, которые могли дать этим текстам в 1917 году читатели и слушатели; исследователь должен взять на себя роль «переводчика» с языка революции.

Важнейшим источником являются политические резолюции, петиции, поздравления, коллективные письма. Историки по-разному оценивают их информационную ценность. Однако сам факт того, что письма направляются в определенное издание или орган власти, сигнализирует о наличии определенной позиции: их составители часто ориентируются на ту структуру, которую они уже считают авторитетной. Например, можно предположить, что взгляды людей, писавших в «Известия» Петроградского Совета, были близки к позиции этой газеты, а то и совпадали с ней. Взгляды же явных противников издания представлены в массиве писем, поступавших в редакцию, непропорционально малым числом обращений[26].