Товарищ комбат

Душераздирающий вой сирен и визг падающих бомб придавили бойцов к самому дпу траншеи. Испытание на стойкость выдержали не все: сначала трое бойцов бросились по ходу сообщения в тыл, за ними сломя голову побежали еще двое. Никто из них еще не знал, что при налетах с такой большой высоты в траншеях безопаснее и потерь обычно не бывает. Губкин кинулся им вдогонку, что было сил крикнул: «Стой! Стрелять буду!» И не узнал своего голоса. Вскинув автомат, выпустил очередь поверх головы вырвавшегося вперед Глушковского. Тот остановился. Беглецы, следующие за ним, чуть не сбили его с ног. Губкин властно приказал всем вернуться на свои позиции. Глушковский и его «попутчики», пытаясь скрыть постыдную растерянность, понуро поплелись мимо командира взвода на свои места.

Губкин проводил их презрительным взглядом, досадуя на то, что в его взводе оказались малодушные. «Плохо, невероятно плохо, выходит, готовил я подчиненных к бою, — сокрушался лейтенант. — Мало уделял внимания психологической закалке, выдержке. Надо учесть все эти промахи…»

3

4 августа генерал-полковник А. И. Еременко принял командование войсками Сталинградского фронта. В тот же день он побывал в 57-й армии генерал-майора Ф. И. Толбухина и в 64-й армии генерал-лейтенанта М. С. Шумилова. 48-й танковый корпус противника при поддержке пехотных частей 4-го армейского корпуса наносил удар от Котельникова вдоль железной дороги по кратчайшему пути к Сталинграду. И потому командующий фронтом был особо обеспокоен за абганеровское направление. Вместе с Шумиловым он выехал на передний край. Машина остановилась невдалеке от КНП 126-й дивизии. Еременко выслушал доклад комдива Сорокина, которого знал еще по Дальнему Востоку.

— Выстоите до подхода резервов? — спросил Еременко.

— Если противник не введет в бой дополнительные свежие силы, выстоим.

— Ваша задача: во что бы то ни стало приостановить дальнейшее выдвижение противника к южному фасу сталинградского внешнего обвода и ни в коем случае не допустить прорыва этого обвода, равно как не допустить выхода противника к Волге южнее Сталинграда. Высота 124,0 в полосе обороны вашей дивизии имеет ключевое значение, — напомнил Еременко.

— Понимаем, товарищ командующий.

— Кто обороняет высоту 124,0?

— Батальон капитана Шакуна, а на самой вершине занимает оборону взвод станковых пулеметов лейтенанта Губкина. Противник подступы к высоте держит под непрерывным минометным, артиллерийским и пулеметным огнем.

— Справляются пулеметчики со своими задачами?

— Воюют отменно, противник предпринял несколько атак, и все безуспешно. Высота ему как кость в горле.

— Пригласите ко мне лейтенанта.

Высота, значившаяся на картах под отметкой «124,0», скаты которой круто уходили вниз и в сторону, где находились гитлеровцы, была самой высокой точкой на этом участке, и успех обороны полка во многом зависел от ее удержания.

Еременко и Шумилов отдали необходимые распоряжения полковнику Сорокину, а Губкин все не появлялся.

— Передвижение на высоту осуществляется ночью, днем туда проходят только те, кто хорошо знает складки местности, — доложил Сорокин, заметив беспокойство командующего фронтом.

Губкин спешил на КНП комдива и все гадал, зачем он понадобился. Из-под каски по его покрытому пылью лицу струился пот. Немцы вели непрерывный огонь, и пришлось продвигаться по-пластунски по еле заметной тропинке. Дорога заняла более получаса.

— Товарищ генерал-полковник, лейтенант Губкин по вашему приказанию прибыл, — доложил он.

— Поздравляю вас, товарищ лейтенант, с боевыми успехами. Впредь так же высоко держите честь дальневосточников! Награждаю вас командирскими часами и желаю дальнейших успехов, — Еременко пожал руку Губкину.

— Служу Советскому Союзу! — отчеканил в ответ лейтенант, растерянно обводя взглядом генералов. Он не понимал, почему именно его выделили среди остальных командиров, и испытывал неловкость.

Возвращаясь обратно, Георгий устал ползти и пригибаться к земле, хотя знал, что на этом пути погиб уже не один человек. Только он стал перебегать открытое место, вражеские снайперы тут же открыли перекрестный огонь и заставили его ползти, но он, ловко используя лощины, благополучно соскочил наконец в ход сообщения, который вел на позицию.

Поздно вечером командующий фронтом, отдав необходимые распоряжения, ждал разговора со Ставкой. Зазвонил телефон ВЧ, Еременко торопливо взял трубку.

— Как, товарищ Еременко, разобрались в обстановке? Абганерово удерживаете? — спросил Верховный.

— Товарищ Сталин, Абганерово удерживают дальневосточники.

— Уверены, что не допустите выхода противника к Волге?

— Да, товарищ Сталин! Войска полны решимости дать отпор врагу!