Товарищ Резак (СИ)

— Я, по просьбам, не прыгаю, просто платят. Принимаю бабками, поцелуйчиками и письками не беру. Меня просят, и говорят пожалуйста. На меня твои очаровашки не действуют, — говорил расплёвывая слюну, примерзким тембром голоса, кривя рожу.

Вторая смертельная ошибка великой управительницы за пять минут. Когда её удар не подействовал, на тысячную секунды, у неё в глазах был настоящий ужас. Всего на долю секунды, но ей было по-настоящему страшно. Мою выходку с плеванием в лицо, она приняла спокойно, как месть наглого мальчишки. Хозяйка сделала шаг назад и пружинящей походкой пошла дальше по коридору. Открыла двери и зашла в огромный кабинет. Я следовал за ней. Зайдя в комнату, повинуясь жесту, прикрыл двери. В коридоре уже суетились, оказывая помощь раненым и таская трупы.

Мы оказались в помещении обставленном, если не сказать шикарно, то это ничего не сказать. Здесь над каждым миллиметром трудились дизайнеры, проводя много бессонных ночей. Тут было всё, что можно было собрать самого лучшего из прошлой жизни и некоторые предметы роскоши текущей. Почти посреди кабинета стоял стеклянный стол из толстого, многослойного, бронированного, закалённого стекла. Внутри абсолютно прозрачной столешницы лежали жемчужины. Они были чёрные и красные вперемежку, и их было много, невероятно много. Этого хвалило бы, чтобы оплатить целую танковую армию, или купить город.

Нимфа картинно оперлась на стол, слегка прислонив свою пятую точку к массивной столешнице и поманила меня подойти поближе. Наверное, чувствовала, что мне это не нравится, не люблю эти близкое расстояния. Я хочу видеть человека полностью от стоп до головы, а ещё лучше видеть его на вытянутую руку или даже на две. Ещё раз поманила пальчиком, чтобы я подошёл ещё ближе и сказала:

— Почему ты здесь? Мне о тебе рассказали. За тобой Кот послал аж Добермана, со всей бандой. Он это животное посылает, когда надо к когтю поставить царька стаба или завершить войну, но не за каким-то мальчишкой.

Удар!!! Волосы на затылке привычно встали дыбом. Опять! Вот же неугомонная девица. Я выхватил оба ножа и в две руки ударил в нимфу, вернее совсем рядом. В миллиметре с ушами женщины пронеслись два лезвия, вырезов большой кусок причёски и срубив висюльки бриллиантовых сережек. Срезанные волосы и куски цепочки из бриллиантов упали на пол. В ушах остались срезанные под острым углом обрубки. В обратный ход лезвий ударил по груди в область обширного декольте. Рассёк крупную брошь с массивным драгоценным камнем, и от души придавил всем телом Хозяйку к столу, воткнул оба ножа в бронестекло за спиной нимфы. Я на неё почти лёг и скалился, лицо в лицо:

— Опять?

— Я должна точно знать, что у тебя иммунитет.

— Ну и как?

Она краем взгляда глянула на обрубленные волосы, немного прогнулась назад, рассматривая разрубленный на груди медальон и аккуратный треугольный срез драгоценного камня. Медленно и осторожно вытащила одну, затем вторую руку, положив их мне на плечи и слегка меня отодвинула. Присела и выскользнула под руку, из моих импровизированных объятий. Ещё раз осмотрела срез камня на медальоне и вытащила из ушей обрубки серёжек. Срезы проходили ровно, и разницы между металлом и камнями не было. Мои ножи резали как лазер, и что резать, им было без разницы.

Подняв взгляд от своего разрезанного треугольником медальона, очень осторожно, медленно, косясь на меня, повернулась к столу, осмотрела мой Пальценож и Брата, затем обошла стол. Клинки были воткнуты в бронестекло на половину длины. Потянула руку к лезвиям, но отдернула. Правильно сделала, инстинкты у неё работали хорошо. Я улыбнулся, и вспомнил много раз рассказанную историю кота, про то, как он ругаясь, тащил в госпиталь своих дуболомов пришивать пальцы и зашивать животы. Эти ножи требуют особого обращения, они могут убить и хозяина, сам не заметишь, как пол головы отвалиться или ногу себе отрежешь.

Хозяйка внимательно рассматривала лезвия и рукояти, что-то продумывая. Мысли проносились на её лице, а затем она рассмеялась. Она смеялась как девчонка подросток, совершенно детским, беззаботным смехом, в полный голос и хватаясь за живот. Слёзы вырывались из глаз и размазывали макияж.

— Я всё поняла! Резак, ты дибил! Ты просто уникальный дибил! Ты у Кота, к своему специальному ножу из пальцев, пару спёр! Ты вообще. Да он за тобой целую армию послал. Ты… Да пушистика так ещё не унижали. Резак, ты его воровской девственности лишил…

Хозяйка смеялась, вытирая слёзы и растёкшийся макияж салфеткой:

— Резак, они тебя под городом долго будут караулить. Ты вообще чем думал? Он же тебе его просто так не отдал?

Я покачал головой:

— Он мне его за дело отдал.

— Какое дело? По ушам и пушистой морде настучал?

Хозяйка веселилась ещё пару минут, а затем помрачнела. Из развесёлой хохотушки стала очень взрослой, нагруженной заботами и очень усталой женщиной.

— Давай не сегодня, я с тобой позже хочу поговорить, наверное.