«Сталин считал людей не более чем «винтиками»! Знакомое утверждение, не правда ли!? В чем же его корни? История с «винтиками» тянется от тоста, который в 1945 году генералиссимус произнес в Кремле на торжественном приеме, собравшем за праздничным столом элиту командного состава РККА, ее лучших полководцев, военачальников, спасших страну от гитлеровского нашествия, освободивших Европу, разгромивших сильнейшую армию мира и ее многочисленных союзников. Да, Сталин употребил слово «винтики». Но… Во-первых, речь шла о «винтиках государственной машины», которая, как и любая другая, по определению не может состоять из, допустим, одного только двигателя. А, во-вторых, Верховный пред лицом блестящих генералов и маршалов Победы прямо сказал о том, что все они (и он сам – в том числе!) без этих «винтиков» не стоят ровно ничего! И вот вам полная цитата:
Почувствуйте, как говорится, разницу. Тот, кто на основании данного высказывания пытается нести чушь о «безразличном» или «высокомерном» отношении Сталина к людям – либо, простите, полный дурак, либо наглый лжец.
Впрочем, с этой цитатой имеем еще не самый худший вариант. «Винтики» и вправду прозвучали – тут просто попытка безжалостного выдирания слов из контекста. Но гораздо чаще за «подлинные изречения» Иосифа Виссарионовича нам пытаются «впаривать» вещи, которые он и вовсе никогда не говорил! «Сталин: военнопленных в Красной армии нет, а есть только изменники и предатели Родины!» Желаете знать, откуда «дровишки»? Только прошу покорно – не ищите первоисточник в полном собрании сочинений Иосифа Виссарионовича или газетных архивах. Замучаетесь, причем без толку. Поскольку приведенная цитата есть не что иное, как… название одного из разделов, опубликованных в середине 90-х годов прошлого столетия материалов Комиссии по реабилитации «жертв политических репрессий в СССР». Значится под этим опусом разве что подпись ответственного секретаря таковой, некоего господина Наумова. Он ли лично решил, что Верховный припечатал всех пленных красноармейцев такими жуткими словами, приговором фактически? Или это измышления кого-то еще из членов Комиссии, а то и плод их коллективного «творчества»? Сие науке, увы, неведомо.
Так что, Сталин вовсе не высказывался насчет тех, кто оказался в гитлеровском плену? Ну, как же – конечно на эту трагическую тему промолчать он никак не мог. Вот только сказано им было нечто совершенно иное. Главком в своих словах возвеличивал «русского солдата», который «всегда стоит насмерть». Сознательно избравший плен на поле боя, по мнению Сталина, попросту «исключался из русской общности»! Вождь в данном случае оперировал категориями морально-этическими, даже, скорее, духовными. А вовсе не сугубо юридическими формулировками: «измена» и «предательство», относительно которых в то время имелись соответствующие (и донельзя неприятные) статьи в Уголовном кодексе. Что, безусловно, в корне меняет дело и напрочь выбивает почву из-под ног тех, кто по сей день продолжает с пеной у рта доказывать, что «Сталин обрек миллионы военнопленных на муки ГУЛАГа одной своей фразой». Не было этого…