Товарищ Сталин: роман с охранительными ведомствами Его Императорского Величества

Прибыв в Вологду 24 декабря и для исполнения известного принципа: если я чего решил, то выпью обязательно, он отправился отметить свой приезд к П. Чижикову. Выпив, товарищ Коба ощутил чары еще не покинувшей его любви к юной невесте хозяина, написал ей открытку: «Ну-с, ”скверная“ Поля, я в Вологде и целуюсь с ”дорогим“, ”хорошим“ ”Петенькой“. Сидим за столом и пьем за здоровье ”умной“ Поли. Выпейте и вы за здоровье известного вам ”чудака“ Иосифа». На этой легкомысленной открытке красовалась обильная телесами Афродита, так что вопрос о том, читает ли Поля подаренную им полезную и нужную книгу П.С. Когана, вероятно, показался товарищу Кобе неуместным.

Вообще революционный коллега Чижиков в Вологде был, можно сказать, светом в окне для товарища Кобы, и если бы его не было, то наш вождь был бы вынужден ограничиться общением с Афроимом Левановичем Бейрахом, Марией Берковной Гершанович, Семеном Коганом, Мейером Абрамовичем Черновым и другими представителями этой разновидности корифеев русского социал-демократического движения. 12 февраля 1912 г. его посетил друг Серго Орджоникидзе, которому товарищ Коба в 1937 году вложит в руку пистолет и с удовлетворением узнает, что друг сердешный этот пистолет использовал как надо. Все-таки приятно иметь дело с горным орлом, сразу же понявшим, что от него ожидает вождь, не то что паршивый писака-еврей Кольцов-Фридлянд, которого вождь напрямик спросил, есть ли у него пистолет и не думает ли он из него застрелиться, так этот тупица ничего не понял, пришлось его кончать обычным способом. Мы, однако, отклонились от канвы нашего романа, а заходить далеко вперед, как уже говорилось, в наши планы не входит.

Поэтому возвратимся к визиту товарища Серго, который приехал в Вологду не для пустой дружеской болтовни и не для приятных кавказских тостов, а чтобы поторговаться с товарищем Кобой в свете решений Пражской конференции (о которых участник этого сборища друг товарища Кобы Роман Малиновский сразу же донес своим хозяевам в охранке), предусматривавших использование нашего вождя в составе вновь образованного «Русского бюро» с окладом жалованья 50 рублей в месяц. Сторговались, и товарищ Серго доложил по начальству: «Окончательно с ним столковались; он остался доволен исходом дела».

Получив от ЦК задание, а от товарища Серго деньги и явки, товарищ Коба стал готовиться к очередному побегу. Как бы прощаясь с романтическим вологодским этапом своей бурной жизни, товарищ Коба 15 февраля 1912 г. посылает «умной» Пелагее трогательную открытку, в которой сухая деловая информация завершалась игривой фразой, чему соответствовала картинка: скульптура, изображающая влюбленную пару, слившуюся в экстазе. И через две недели после этого товарищ Коба бесследно исчез из Вологды.

Объяснение этому внезапному исчезновению мы знаем: товарищ Коба отправился исполнять предназначенные ему партией функции большевистского коммивояжера. Путая следы, товарищ Коба-Сталин уже в тот же день Кривого Касьяна (год был високосный) появился в Москве, потом сразу же отправился в Питер и, не задерживаясь в столице, ринулся в Тифлис с пересадкой в Ростове-на-Дону. Проведя там месяц и занимаясь черт знает чем, он вновь с пересадками в Ростове-на-Дону и в Москве ринулся в Питер. Читатель, конечно, понимает, что товарищ Коба-Сталин в своих поездках не просто тратил деньги партии, возвращенные ее Центральному Комитету хранительницей общака Кларой Цеткин, но везде всеми силами занимался приближением большевистской революции. Эта его кропотливая работа была замечена охранкой, и в ее циркулярах крестьянину Тифлисской губернии и уезда села Диди-Лило Иосифу Виссарионовичу Джугашвили были присвоены человеческие профессии: «конторщик, бухгалтер», не чуждые его канцелярским настроениям.

Далее в канонизированной биографии товарища Сталина начинают звучать фантастические мотивы: в его синоптических жизнеописаниях твердо указывается, что он, будучи нелегалом, лично создал легальную газету «Правда» и наладил ее выпуск. Такого, естественно, не могло быть никогда. Газету «Правда» по идее купеческого сына-миллионера Тихомирнова и по указанию Старика (Ленина) «организовал» Федор Федорович Ильин-Раскольников, впоследствии выброшенный из окна французского отеля наемными убийцами, посланными товарищем Сталиным, а вся редакционная рутина легла на плечи Каменной Задницы (Молотова).

Что касается товарища Кобы, то он в Питере отсиживался на квартире большевика Полетаева, пользовавшегося неприкосновенностью как депутат Государственной Думы, а когда 22 апреля (в день выхода первого номера «Правды»), вышел погулять, то сразу же был арестован (за месяц до ареста Ф.Ф. Раскольникова) прямо на улице.