Товарищ Сухов или хроники бесполезного попаданца

Сказать, что я вернулся в эскадрилью воодушевлённым, отдохнувшим и набравшимся сил, было бы самообманом. Не спал всю ночь, требовалось принять решение. Тем более, что «коней на переправе не меняют». Я уже тут, и давно, с 41 года. Капитан, ГСС, 4 ордена и командир отдельной эскадрильи 4 воздушной армии. Худо-бедно, но… что имею… Вариантов несколько, все достаточно осуществимы, но требуют немалых усилий. Отсиживаться в стороне и слинять в Израиль? Первое время, там на происхождение особо не смотрели: впереди была война с арабами и построение социалистического общества на землях обетованных. Это потом с СССР поссорились! Сейчас Сталин рулит! Не вариант! Эти маму родную продадут за тридцатку! На фиг они мне нужны? Перелететь к союзникам в Италию? Но нашу армию перебросят в Германию, а Светланка останется в Киеве. Так что, вариант единственный: служу Советскому Союзу. Тем более, что и совесть не позволит предпринять что-либо против Родины. Требуется сделать всё, для того, чтобы планы Хруща и остальных остались в их болезненном воображении. Другое дело, как это сделать.

Светлана остро отреагировала на произошедшее:

— Костя! Что произошло в Доме Советов? Что случилось?

— Свет! Я ещё сам не разобрался в этом вопросе. Просто очень не понравился Хрущёв, скользкий он какой-то! И какую-то гадость сказал или пошлость. Жаль, что не запомнил, что именно. Вот и разбираюсь. И в себе, и в нём.

— Он же 1-й секретарь УКПб!

— И что? Не имеет права ошибаться?

— Ну, партия его поправит, если что!

— А если нет?

— Ну, не знаю! Все говорят, что поправит.

— Если будет иметь право и желание поправить, солнышко. Ладно, спи! Не бери в голову! Мало ли что лётчику-фронтовику могло показаться! Мне завтра возвращаться в Днепропетровск.

Первым, кто попался под руку, оказался адъютант эскадрильи. Была такая должность в отдельных эскадрильях, исполнял обязанности начальника штаба. Бывший политрук, в тактике и планировании – дуб дубом, много гонору и никаких знаний. Пришёл ко мне с доносом на экипаж одного из Пе-3: дескать, пьянствуют в условиях нелётной погоды, хотят выгнать из экипажа вновь назначенного штурмана, который рекомендован штабом ВВС: молодого пацана со знаменитой фамилией. В армии с 41 года, старший лейтенант с ДВУМЯ боевыми вылетами за всё время войны. Командир, капитан Сердюков, ему не доверяет. Это сейчас разведчиков «ведут» и сопровождают две-три четверки истребителей. Потерь, за последние полгода, в эскадрилье не было. Почти. Если не считать стрелков и штурманов. Вначале, влепил адъютанту выговор, что не может разобраться без посторонних, затем пошёл в землянку ноль третьего борта разобраться и поговорить по душам. Там только командир, штурманца нет.

— Где Ярославский?

— В другом домике живёт, у техников.

— Палыч, что произошло? Почему Романец с «телегой» прибежал?

— После вылета 12 февраля, старший лейтенант Ярославский написал в политотдел фронта, что мы уклонились от боя с восьмёркой «мессеров», и трусливо сбежали с поля боя.

— Не понял! А почему вы должны были вступить в бой? Задание какое было?

— Произвести аэрофотосъёмку района Умани. Задание выполнено. Сняли с двух заходов, пленки сданы в разведуправление фронта.

— Почему два раза снимали?

— Ярославский доложил, что не уверен в качестве снимков узловой станции, могли попасться облака. Я развернулся и ещё раз прошёл над станцией.

— Ты с головой-то дружишь, Палыч? Сбить могли!

— Нет, там, на первом проходе, ахт-ахтов было негусто. Мы высоко шли, на семи километрах.

— Это что, высоко, что ли?

— Ну, относительно. Всего сорок пробоин с двух заходов.

— А буча из-за чего?

— «Мессера» нас нагнали у Пятихаток, восьмерка 16-го полка осталась их сдерживать, а мы и звено «кобр» на пикировании ушли.

— Пострелять мальцу не дали, что ли?

— Ну, где-то так. Понимаете, Константин Васильевич, он заканчивал Ейское, как лётчик, на Пе-2, а летает штурманом. Видимо, хочет сесть на первое кресло. Во всяком случае, больше всего похоже на это. Постоянно подставляет под удар. В методах и средствах не стесняется.

— Понял, Иван Павлович. Бум думать.

— А что тут думать! Я в эскадрилье с 42 года.

— Успокойся, я не про тебя, Палыч. Я про этого говнюка. Но Романец пишет, что, дескать, пьянствуете всем экипажем.

— Бутылку принёс Ярославский, выставил, якобы мириться, а через пять минут прибежал боец и позвал его к телефону. Мы его ждали-ждали, потом начали без него, всё остыло. Он так и не появился, зато Романец заходил. После этого я его и переселил отсюда.

— Смысл? Он же опять «телегу» напишет?

— Напишет, «сучность» у него такая! Убрал бы ты его, командир, или совсем, или на «Бостон».

— Я только прилетел, схожу к командующему, поговорю.

— Кстати, поздравляю! Единственное, что жалко, так это то, что у нас не задержитесь. Троим командирам уже ГСС давали, и, почти сразу, переводили на повышение.

— Посмотрим.

Нашёл инженера эскадрильи Силантьева и вооруженца Андреева. Перед самым отлётом в Киев пришёл долгожданный «Спитфайр PR XI», я его ещё не видел, решил узнать, как дела.

— Олег Иванович, что там со «Спитом»?