Товарищ Торин (СИ)

Всё это метание бисера порой чудовищно раздражало, но невероятно долгая жизнь научила Гэльфштейна смирению. Кто хочет слиться с вечностью, тот должен спокойно относиться к выходкам простых смертных. Глупо злиться на насекомых, за то, что те вечно жужжат, лучше научиться концентрироваться, не отвлекаясь ни на что, кроме цели.

Древний волшебник по-отечески улыбнулся разъярённому Торину:

— Дорогой Торин. Если ты в самом деле думаешь, что Межрасовые игры и Ритуал я затеял ради своего развлечения, то ты глубоко ошибаешься. Настолько глубоко, что я, право, даже не знаю, стоит ли дальше уделять тебе своё время или подыскать на роль Вождя более разумного гнома. Мероприятия такого масштаба организуются не для того, чтобы что-то кому-нибудь показать, доказать и так далее! Внимание миллионов, сконцентрированное на одном и том же действии, само по себе огромная сила, а уж если эту энергию уметь использовать должным образом… Можно сдвигать усилием коллективной воли самые высокие горы! С помощью Ритуала мы обретём настоящую вечность, ты хоть представляешь, насколько высоко это позволит нам подняться над обычными смертными? Выйдя на такой уровень, ты сможешь раздавить мятежников с той же лёгкостью, с какой давишь, например, муравьёв! Если после Ритуала суетные дела горстки смертных ещё будут иметь для тебя значение, то одним лишь движением мысли ты заставишь сердца негодяев свариться в груди! Физические законы перестают быть преградой, когда дух парит в вечности. Ты сможешь перестраивать мир с той же лёгкостью, с какой ребёнок возводит и крушит из песка города!

Гэльфштейн строго посмотрел в глаза Торину:

— Выбирай: бороться с жалкими потугами мятежников и до конца недолгой жизни заниматься мирской суетой или стать новым Творцом. Демиургом, в чьей власти не один маленький мирок, но Вселенная! Я сделал свой выбор давно. Очень давно. Почти две тысячи лет путём проб и ошибок я шёл к своей цели. Эксперименты с бессмертием, с государствами, народами, расами. То, что тебе кажется примитивным развлечением для черни — итог тысячелетней упорной работы! Теперь понимаешь? Этот мятеж совершенно не важен, я повидал таких бунтов сотни! Восстания, войны, закулисные интриги — всё это ничто. Миг! Всего лишь незаметный миг для Вселенной.

По едва заметным подёргиваниям лицевых мышц он понял, что товарищ Торин колеблется. Соблазн абсолютной власти над всем сущим оказался настолько велик, что даже до тошноты прагматичный материалист не мог отмахнуться от подобного предложения. Какими бы недостижимыми ни казались ему описываемые волшебником перспективы, но ради пускай даже гипотетической возможности вечной власти можно рискнуть. Потерять на время столицу подгорной республики. У мятежников в любом случае нет ни единого шанса противостоять мощи всего мира, принявшего идеологию Маго Лихнуна. Хех, кто-кто, а Гэльфштейн знал, кому на самом деле принадлежала идея новой «политической религии» для народа…

Он не торопил Торина. Нет более верной стратегии получить отказ от сильного мира сего, как надавить слишком сильно. Из принципа не примет даже самое выгодное предложение. Достаточно было сказано, теперь нужно всего лишь чуть-чуть подождать. Ведь что такое пять, десять минут или час, когда впереди тебя ждут эпохи, измеряемые рождением и гибелью звёзд?

Гэльфштейн спокойно сидел на низеньком стуле. Он знал, что получит единственно верный ответ на своё «пожелание». Да, бывают ситуации, когда отказаться решительно невозможно.

Глава 22. «Красота»

Война — главный источник частных и общественных бед, когда она ведется.

Платон

— Ну что, псы позорные, я вернулся. Встречайте папу! — Даскалос Балинович направил пушку на невзрачные ворота, перегораживающие проход в город гномов. — Не рассчитывали огрести от своего же орудия?

Второстепенные туннели, ведущие в столицу подгорной республики, и правда, не строились в расчёте на то, чтобы выдержать залп паровых пушек. Все прежние войны в ограниченном пространстве подземных туннелей имели иную специфику, не предполагавшую обстрела тяжёлыми снарядами с расстояния. Катапульты, требушеты и осадные башни хорошо зарекомендовали себя под открытым небом, но были довольно бесполезными под землёй. Протащить по узким переходам достаточно мощную баллисту тоже было непросто, от таранов отчасти спасали наваленные валуны, рукотворные расщелины и шипы. Воинов истребляли через бойницы сверху и по бокам от ворот.

Паровые пушки существенно изменили расклад. Разноси себе по камешку укрепления и уже потом заводи внутрь пехоту. Конечно, без потерь обойтись всё равно не получится, ну так, а разве бывают серьёзные сражения без убитых? Маленькие победоносные войны существуют только в воображении неадекватных диктаторов. В реальности солдаты и народ всегда гибнут пачками.