Товарищ Торин (СИ)

Удерживавшие крыльеплан крепления издали характерный щелчок, Белегестель устремилась навстречу судьбе. Холодный воздух засвистел в длинных острых ушах, хрупкое, почти невесомое тело эльфийки напряглось, чутко реагируя на любой порыв ветра. Императрица не жалела сил, понимая, что этот полёт будет недолгим.

Триеролёт приближался.

Пять эльфиек невольно рухнули на колени, когда удерживавшие их невидимые путы ослабли. Зона антимагии накрыла корабль внезапно, двое чародеев удивлённо ахнули и только Гэльфштейн сохранил видимость самообладания, ухватившись за ближайшую мачту. Как раз вовремя, поскольку триеролёт ощутимо тряхнуло. Несколько членов экипажа выпали за борт.

Судно начало подбрасывать вверх, затем кидать вниз, словно оно плыло по огромным волнам в самом сердце яростной бури. Гэльфштейн закрыл глаза, отчаянно пытаясь немыслимым усилием воли взять под контроль приближающегося носителя Антимагии. Но эльфийки не зря прибыли впятером: они знали, что дух чародея способен влиять на жертву даже без традиционного волшебства. Врунелла и Факандра бросились на одного чародея, Мервиль и Скабеевель сбили с ног второго. Илона же двумя отчаянными прыжками добралась до главного колдуна, вцепилась когтями в напряжённое лицо, стараясь выцарапать глаза, бешено вращающиеся под закрытыми веками.

Гэльфштейн закричал.

Белегестель чувствовала, как мир перед глазами мутнеет, сознание заволакивала сонная дымка. Она со всей силы прокусила губу, надеясь, что боль вырвет её из неестественного помутнения разума хотя бы на пару секунд. Совсем немножко осталось…

На несколько чудесных мгновений она вновь ощутила полную ясность. Императрица ликующе завопила, зная, что этого будет достаточно.

Её глаза снова заволок туман, но это было уже совершенно неважно. Крыльеплан влетел чётко в цель.

Дерево, метал и даже кости брызнули во все стороны. Мёртвое, переломанное тельце прекрасной эльфийки влетело в корму корабля.

Она опять принесла миру дар. Но на сей раз этот дар был не лживым, а настоящим. За него было сполна уплачено кровью, ибо известно, что ничто не даётся даром в этом проклятом мире.

Теперь Белегестель действительно стала для всего мира Дарительницей. А с Гэльфштейном она расплатилась, рассчиталась за его подачки по справедливости.

Круг замкнулся.

Для всех.

Навсегда.

Триеролёт больше не летел, а почти отвесно падал на такую чудесную, но столь твёрдую землю.

Всё ещё вцепившаяся в глаза чародея Илона смеялась. Она видела, как всегда такое спокойное лицо Гэльфштейна перекосило от страха. Бессмертное существо не могло смириться с мыслью о смерти. Оно собиралось жить вечно, пускай и в форме лишь крайне отдалённо напоминавшую жизнь.

Но его вечность стремительно приближалась к своему завершению. Счёт шёл уже на секунды.

А вот Илона не боялась, ведь таков был закон. Всё, что имеет начало, имеет конец. Извечный порядок вещей.

Смертный никогда не сможет стать абсолютно бессмертным. Любая «вечность» должна когда-то заканчиваться. Только изначальный Творец всего сущего может быть исключением.

Но Гэльфштейн Творцом не был. Он оказался всего лишь невообразимо могучим волшебником. Чьё тело разбилось о скалы столь же трагическим образом, как и у всех остальных участниц разыгравшейся в небе драмы.

У Гэльфштейна было начало. А теперь спустя две тысячи лет наступил и конец.

Конец губительным планам.

Конец чужим страданиям.

Конец истории, что изменила весь мир.

Конец. Иногда всему нужен просто конец.

Даже если это конец вечности.

Эпилог

Когда люди вынуждены выбирать из двух зол, никто, очевидно, не выберет большего, если есть возможность выбрать меньшее.

Платон

Чародейский остров. Самая западная точка Объединённого эльфийского государства.

Через шестьсот шестьдесят шесть лет после смерти товарища Торина и Гэльфштейна.

Ветер трепал русые волосы Махноллы, надувал, словно парус, её просторные белоснежные одеяния. Кожа эльфийки покрылась мурашками, ей было холодно, но она продолжала стоять на вершине высокой башни, вцепившись окоченевшими пальцами в поручни. Махнолла смотрела на восток, вглядывалась в непроглядную тьму, что надвигалась на одинокую башню, возведённую на краю мира более двух с половиной тысячелетий назад.

Восток. Тьма всегда надвигалась на эльфов с востока. Неважно, были ли это полчища орков, армии гномов или людей — угроза всегда приходила с той проклятой части света. Так и на сей раз, небытие тянуло свои тёмные щупальца с континента, стремясь вобрать в себя многострадальные эльфийские острова. Маленькие клочки суши, что испокон веков не давали покоя другим расам, не минули участи быть втянутыми в бездонное чрево Проявленного.

Восток. Треклятый восток.