Товарищи

— Всё закончишь, помоешься как следует, и вот с Власовым будете распоряжаться в вестибюле.

За Митей вдруг прибежали из учебной части. Он поднялся наверх и около дверей учительской увидел паренька с узелком в руках. Паренек оглянулся, смущенно улыбаясь.

— Здравствуй, Митя. Я ж тебе говорил тогда на станции, что приеду.

У Мити даже сердце екнуло. Подлинневший Витька Карпов, милый по лебедянским воспоминаниям и какой-то удивительно неприкаянный оттого, что он одет не в форму ремесленника, протягивал Мите узелок.

— Мать просила гостинец передать. Кланялась тебе.

— Ты насовсем приехал? — радостно спросил Митя.

Оказалось, что Витька Карпов приехал со своей матерью в Москву на три дня, к каким-то своякам, что ли. Заодно привезли продать сало, закололи свинью еще к праздникам.

Ох, как всё это было далеко от Мити! У него чуть было даже не вырвалось: «Разве за этим в Москву ездят?» Он во-время сдержался, чтобы приятель не подумал, что он здесь сильно зазнался. Витька и сам понял, что Мите не надо рассказывать, как он стоял около матери на рынке и получал от покупателей деньги.

Митя повел его сначала в общежитие, показал свою комнату, познакомил с забежавшими на минутку Сережей Бойковым и Сеней Ворончуком. Рассказал, что сегодня такая суетня из-за предстоящего вечера, и просил непременно прийти, — билет он достанет.

Потом он повел Витьку обратно в училище и показал выставку. Ему было немножко жаль приятеля, и поэтому он решил не говорить, что ножовка его собственная работы, но это как-то невольно вырвалось само собой; правда, он тут же добавил:

— Дело нехитрое, каждый сумеет, если захочет.

Показал свой комсомольский билет. Витька, как известно, всегда любил перечить собеседнику, но успехи приятеля были настолько очевидны, он так богат ими, что даже не к чему было придраться. В слесарном цехе они осмотрели Митины тиски и инструменты. Что мог противопоставить всему этому Витя Карпов?

Честное слово, Митя водил приятеля по училищу вовсе не за тем, чтобы выхваляться перед ним. Он ведь даже и не думал, что достиг какого-нибудь особенного совершенства. Наоборот, заметив восхищенное и вместе с тем подавленное настроение друга, Митя всячески давал ему понять, что каждый ученик располагает такими же богатствами, как и Митя.

— Ты непременно поступай к нам. Ну, хочешь, я сам с твоей матерью поговорю?

Витька рассказал лебедянские новости. Дом культуры выстроили, на днях будет открытие. Володя Петренко писал родителям из Рязани, что в этом году кончает ремесленное по пятому разряду и его направляют токарем под Куйбышев на строительство гидростанции. (Тут слегка засосало под ложечкой и у Мити.) Мишка Зайцев передавал поклон, он в шестом классе. Мать здорова, скучает по Мите, просила тоже передать поклон и чтоб был хорошим человеком, здоровье просила беречь, ждет на каникулы домой.

— Старенькая она? — спросил Митя.

— Так особенно незаметно. Знаешь, какие матери бывают.

Они поговорили еще, а потом Витька ушел, пообещав прийти вечером.

Никаких дел у Мити уже, в сущности, не было, но он слонялся по училищу, не признаваясь себе, что свободен, и выдумывая причины, по которым ему надо зайти в клуб, в комитет, приоткрыть дверь к замполиту, бегать по лестнице от первого до четвертого этажа.

В клубе из боковых комнат доносились звуки духового оркестра, хорового пения, топот танцующих ног. На сцене стоял длинный стол, покрытый красным сукном. Позади во всю стену висела приготовленная к вечеру декорация — молодые березки и река.

Он заглянул во все комнаты по очереди, и отовсюду его прогнали, но он нисколько не обиделся; посидел в пустом зале в первом ряду, взобрался на сцену и представил себе, что зал полон народу, а ему, Власову, надо обратиться к людям с речью.

Оглянувшись и увидев, что кругом пусто, Митя громко сказал:

— Товарищи!

Голос прогудел в пустом зале.

— Здравствуйте, — сказал уже потише Митя. — Поздравляю вас, я окончил первый класс на «отлично».

Дальше речь не выдумывалась, он только вспомнил одну фразу: «Не будем успокаиваться на достигнутом…»

— Куда ты пропал, Власов? — раздался голос из темного конца зала. — Когда не надо, вертишься, а когда надо, не найти.

Секретарь комитета Антонина Васильевна появилась в проходе. Митя, смущенный, соскочил в зал.

— Садись, — сказала Антонина Васильевна голосом, который не предвещал ничего хорошего. — У меня в комитете народ, а мне надо с тобой серьезно поговорить. Ты сегодня отвечаешь за вестибюль?

— Отвечаю.

— Костя Назаров в твоей бригаде?

— В моей.

— А почему ты ничего не сказал мне о его нездоровых настроениях? Ты знал, что он собирается итти домой и не приходить на наш вечер?

— Знал. Он говорит, что у него болит голова.

— Ничего у него не болит. Блажь. Воспаление самолюбия.

Митя улыбнулся.