Товарищи китайские бойцы

Наши два эшелона прибыли на станцию Тихорецкая и были поставлены на свободные пути. Рядом с нами оказалось восемь товарных вагонов, в которых находились китайцы. Увидев нас, вооруженных, с красными лентами на кубанках, китайцы начали нас горячо приветствовать: „Да здравствует Красная гвардия!“, „Да здравствует мировая революция!“, „Бей буржуев!“

Мы группой бросились к ним. Они потянули нас к себе в вагон. После крепких и долгих объятий начались взаимные расспросы, но ни китайцы, ни мы не находили слов, чтобы объясниться.

В этот момент быстро вскочили в вагон три товарища китайца, один из которых довольно хорошо говорил по-русски.

От него мы узнали, с кем имеем дело. Оказывается, это — рабочие китайцы, которые были завербованы на строительство Черноморской железной дороги, где работали свыше двух лет. Теперь они едут в Москву и дальше к себе на родину».

Андрея Харитоновича удивило, как пишет он, что китайцы, заявлявшие о своем стремлении вернуться домой, с таким огромным интересом относились ко всему происходящему в революционной России. Они спрашивали, большие ли силы у Красной Армии? Большие ли силы у белых? Верно ли, что у помещиков отбирают землю? Верно ли, что Советы не делят людей на белых и желтых? Верно ли, что труд белых и желтых оплачивается одинаково?

Дальше беседа получила неожиданный поворот. Кто-то из китайцев заговорил об опиуме, о том, что Советская власть не дает поблажки ни тем, кто им торгует, ни тем, кто его курит.

Тогда встал средних лет китаец и, глядя то на комиссара, то на своего сородича, вспомнившего про опиум, стал что-то произносить складно и отчетливо. Лицо его сохраняло торжественное выражение. «Уж не молитву ли он читает?» — подумал Федин.

Но бедно одетый кули, в залатанных синих хлопчатобумажных штанах, не молитву читал, а излагал… содержание статьи Ленина. Да, да, как понял комиссар с помощью переводчика, китаец рассказывал о ленинской статье «Китайская война». Как она дошла до него — одному богу, как говорится, известно. Но факт оставался фактом: кули хранил в памяти бичующие ленинские строки о европейских капиталистах, применивших насилие для того, чтобы получить в Китае право торговать опиумом.

— Мы — спи, — говорил китаец, прикладывая ладонь к щеке и поясняя, как Китай спит, одурманенный опиумом, — а нам спать — нет, нам вставать нада, революция нада…

Вокруг Федина и его собеседников скопилось много бойцов. Все жадно слушали разговор. Дело кончилось тем, что на станционной платформе состоялся митинг. Красноармейцы стояли вперемешку с китайскими рабочими. С багажной тележки, заменявшей трибуну, произносились горячие речи о дружбе китайских и русских трудящихся, общности их целей.

— Мы — за Советскую власть, — говорил китаец переводчик, — мы тоже ненавидим буржуев, только у нас нет оружия, чтобы бить их. Многие среди нас хотят вступить в Красную Армию, примите нас…

— Примем! — кричали в ответ красноармейцы.

Ночью от Тихорецкой в сторону Крыловской отошел воинский эшелон с прицепленными к нему добавочными теплушками. В них расположилась рота китайцев добровольцев, присоединившихся к Павлоградскому полку. Командиром нового подразделения стал молодой китаец, служивший Федину переводчиком.

Уже на следующий день китайская рота получила боевое крещение. Под станицей Екатерининской произошел бой с белоказаками. Китайцы дрались стойко и мужественно.

После того как Павлоградский полк вышел к границам Донской области, бои утихли и китайскую роту сделали комендантской. Ей поручили охрану двух поездов, в которых располагался штаб отряда и хранились боеприпасы, оружие и продовольствие.

«Китайцы прекрасно справлялись с возложенными на них обязанностями, — пишет Андрей Харитонович и дальше вспоминает, как трогательно прощались они с ним, когда он был тяжело ранен и ждал на носилках отправки в госпиталь. — Китайские товарищи подходили ко мне и, приложив руку к сердцу, несколько раз низко кланялись. Я спросил „Василия“ — переводчика, что это значит. Он сказал: „Так надо, они уважают красных воинов“».

Андрей Харитонович вернулся в свой полк только через три месяца и китайских бойцов в нем уже не застал. Судьба их сложилась так.

«В июле 1918 года, — читали мы в тетради Федина, — начались на Донском, или, как тогда называли, на Сосыко-Кисляковском, фронте ожесточенные бои с превосходящими силами противника. Эшелоны, охранявшиеся китайцами красноармейцами, оказались отрезанными от наших основных сил. Говорили, будто после невероятно жестокого боя наши китайские товарищи ночью прорвались в Астраханские степи и отошли в Астрахань.

Могу в заключение сказать, что у меня осталось совершенно неизгладимое впечатление об этих замечательных людях Китая, самоотверженно боровшихся за торжество социализма и коммунизма вдали от своей родины, в первой стране Советов».

Этими словами заканчивалась тетрадь Федина.

6. У подножья Казбека