Товарищи по оружию

– Я еду в кавполк, – сказал он, и голос его оказался таким же спокойным, как его лицо. – Я сам отправлю бронедивизион.

Он выговаривал русские слова, ломая их и делая паузы, чтобы его легче было понять.

– Сколько у вас осталось машин? – спросил полковник.

– Пять. – Монгол чуть заметно вздохнул.

Полковник поморщился – еще недавно в бронедивизионе было семь машин.

– Я провожу броневики до переправы и прикажу командиру бронедивизиона товарищу Даваджабу поступить в распоряжение товарища Панченко, – медленно сказал монгол: ему было трудно выговорить по-русски такую длинную фразу.

– Хорошо, товарищ Бадма, – ответил полковник. – Кто останется за вас здесь?

– Лубсан останется. – Монгол повернулся и вышел из юрты.

– Значит, так… – повернулся к Артемьеву полковник, проводив взглядом монгола.

Но в ту же секунду раздался звонок, и полковник рванулся к телефону.

– Слушаю, товарищ комбриг… Сам жду, товарищ комбриг. Ведь я… – Держа одной рукой трубку, он другой, свободной, с ожесточением хлопнул себя по колену. Видимо, ему говорили неприятности. – Встречу. Не потеряю ни минуты.

Он положил трубку и сразу же снова взялся за ручку телефона, но в это время раздался встречный звонок.

– Второй слушает. Ну что ж вы там? – крикнул полковник. – Вот это иное дело. Ясно! – совсем другим голосом, удовлетворенно сказал он, но тотчас же громко вздохнул и, набрав полную грудь воздуха, снова закричал в трубку: – А с дивизионом что? Где дивизион?… Хотя погодите… Погодите, я говорю! Не разъединяйтесь, сейчас продолжим разговор.

Он положил трубку и встал.

– Поедете встречать саперную роту, – ткнул он пальцем в Артемьева. – Она сейчас прибудет на развилку дорог, там, где поворот к переправе. Знаете? А, хотя, – он с досадой махнул рукой, – вы же только приехали!

– Я знаю, где развилка дорог, – сказал Артемьев, – я уже был там.

– А дальше?

– Найду, – решительно сказал Артемьев.

Полковник посмотрел на него и повернулся к лейтенанту:

– Дайте ему карту. Чего вы возитесь? Дайте с планшетом.

Лейтенант снял через голову планшет и с неудовольствием протянул Артемьеву. Полковник перехватил планшет и положит его перед собой на ящик.

– Вот мы. Видите? Вот здесь развилка, ее на карте нет. Вот переправа. Встретите саперную роту – вручите командиру приказание.

Он протянул Артемьеву исписанный карандашом листок полевой книжки.

– Будете сопровождать их через переправу и дальше – сюда, – он показал пальцем куда. – Здесь КП майора Панченко. Рота направляется в его распоряжение. Вы – тоже. В бою не бывали?

– Не бывал.

– Ну, так через час будете. Отправляйтесь!

– Может быть, разрешите мне, товарищ полковник… – щелкнув каблуками, обиженно сказал молчавший до этого лейтенант.

– Никак нет! – отрезал полковник. – Пойдете на НП, сориентируйте капитана на местности. И возвращайтесь. Поторопите их! – в последний раз обратился он к Артемьеву. – Положение тяжелое.

И, уже не глядя на него, снова взялся за телефонную трубку:

– Так где же артдивизион? А если в шестнадцать часов будет уже поздно?

Артемьев услышал эти слова, выходя из юрты. Через минуту он вместе с лейтенантом поднялся на гребень горы, и его глазам открылась неожиданно громадная панорама.

Восточный склон горы Хамардаба, обращенный в сторону Маньчжурии, круто спускался вниз; Артемьев видел с НП извилистую темную ленту Халхин-Гола, несколько ценен песчаных барханов и желто-зеленых сопок, начинавшихся почти сразу же за рекой, и синевато-серую гряду отрогов Хинганского хребта вдали, за маньчжурской границей.

На склонах первой цени сопок и барханов то здесь, то там рвались снаряды. Чаще всего они рвались у самого Халхин-Гола, километрах в семи от места, где стояли Артемьев и лейтенант.

– Вот туда вам и ехать, – сказал лейтенант, следя за взглядом Артемьева. – Переправу видите? Вон она!

И Артемьев увидел правей разрывов подходившую к реке и продолжавшуюся за ней полоску дороги и казавшийся отсюда очень узким мост через реку.

– За переправой километр прямо по дороге, – продолжал лейтенант, – и взять левей, к холмам. Там КП.

Артемьев открыл планшет, сориентировал карту по местности и повернулся. Провод шел от НП назад, к юрте, где они только что были. Прикрытая маскировочной сеткой с густо набросанной вялой травой, юрта сверху была почти незаметна.

– Машина стоит ниже юрты, – сказал лейтенант, – я вас провожу.

Артемьев вместе с лейтенантом бегом побежал вниз по склону. По дороге он увидел еще одну не замеченную им раньше и тоже замаскированную юрту, возле которой стоял часовой в монгольской форме.

На подножке накрытой маскировочной сеткой «эмки» сидел шофер и внимательно, с грустным выражением лица прислушивался к стрельбе.

– Цыплаков! Повезете капитана, – по-хозяйски сказал вскочившему шоферу лейтенант. – Полковник приказал. А вы, товарищ капитан, – повернулся он к Артемьеву, – как встретите саперов – они на грузовиках, – пересядете к ним, а машину сразу верните.

Артемьев вдруг вспомнил о чемодане, так и оставшемся стоять возле юрты, секунду поколебался, махнул рукой, сел в машину, и шофер погнал ее без дороги наискось по склону.