Тождественность любви и ненависти

– Вот и все, – почти весело сказал он, – теперь все остальное в моих руках. Я остаюсь и буду ждать. Мне даже интересно, кто это будет. Может, мне удастся перед смертью хотя бы побеседовать с моим убийцей. Это было бы забавно.

Дронго поднялся.

– До завтра, – сказал Чхеидзе, протягивая ему руку, – вы знаете, а мы с вами действительно чем-то похожи друг на друга. Спасибо, что вы сегодня приехали. Увидимся завтра, – добавил он на прощание, – если все будет в порядке.

Дронго вышел мрачный. У него было нехорошее предчувствие.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. ВОСПОМИНАНИЯ

Чхеидзе не мог поверить в такую новость. Он был потрясен, раздавлен, ошеломлен словами Тамары. Только сейчас он вдруг с нарастающим ужасом начал осознавать, кого именно напоминала ему Тамара. Она была неуловимо похожа на молодую Ирину, только более агрессивная, более напористая, более энергичная. Такое же красивое, немного удлиненное лицо. Те же глаза, нос, губы. Как он мог сразу не узнать. И самое главное – имя. Значит, Ирина дала ей имя грузинской царицы. Однажды она спросила Давида, какое женское имя ему нравится.

– Этери зовут мою мать, а Мананой мою сестру, – ответил тогда Давид, – но больше всего мне нравится имя Тамара. Так звали мою бабушку и нашу царицу.

– Красивое имя, – согласилась тогда Ирина.

Он обязан был догадаться. Ведь наверняка про аварию Ирине рассказала ее дочь. Неужели она знала, кто ее отец и флиртовала с ним еще вчера, когда он ничего даже не подозревал. Господи, он настоящий мерзавец. Готов был ухаживать за собственной дочерью. Какая она красавица. Он почувствовал, как в нем все переворачивается. Теперь он смотрел на нее не глазами одинокого мужчины, а восхищенными глазами отца.

Лиана первой пришла в себя. Подошла к ней.

– Вы дочь Давида Георгиевича? – уточнила она. – И ваша мать Ирина Миланич?

– Моя мать на самом деле Ирина Дмитриева, – ответила Тамара, – но она оставила себе фамилию своего первого мужа. Хотя могла взять и датскую фамилию второго. А у меня была фамилия моего деда, известного ученого Дмитрия Алексеевича Дмитриева. Но до вчерашнего дня я не знала, что я дочь Давида Чхеидзе. Хотя подозревала, что с моим рождением не все чисто. Но мать никогда мне ни о чем не говорила. И вот вчера ночью, наконец, все рассказала. Поэтому я решила прямо утром приехать к вам. Тем более что мать предупредила вас о моем появлении. Можете познакомиться с собственной дочерью, уважаемый Давид Георгиевич.

Она поднялась и церемонно поклонилась. Затем снова уселась на стул.

– Лиана, вы напрасно стоите и смотрите на меня таким изумленным взглядом. Не нужно впадать в ступор. Закажите нам завтрак.

Вчера она помогала Лиане, стараясь ей услужить. Сегодня в ее голосе появились отчетливо хамские нотки. Теперь она наслаждалась своей ролью хозяйки.

– Обязательно, – кивнула Лиана, – я сейчас все сделаю.

Кусая губы, она вышла из номера. Чхеидзе поднял бутылку и подошел к своей дочери. Посмотрел на нее. Протянул руку и дотронулся до ее подбородка. Указательным пальцем поднял ее лицо.

– Ты моя дочь? – не веря своим глазам и собственным словам, изумленно спросил Давид Георгиевич.

Это красивое лицо, такие глаза, такая внешность. Его дочь настоящая красавица. Он почувствовал прилив гордости.

– Очевидно, да, если моя мама не вспомнит еще об одном кандидате на эту роль, – нагло заявила Тамара.

Он убрал руку. Подвинул стул и уселся рядом с ней.

– Откуда у тебя такие часы? – спросил он показывая на ее часики с бриллиантами. – Кто мог купить тебе такую дорогую вещь?

– Моя мать, – пожала плечами Тамара, – она их купила в Лондоне, когда ездила туда на какую-то конфренцию. Подарила в честь окончания мной университета. А почему вы спрашиваете?

– Подарок, – обрадовался Чхеидзе, – это очень хорошо. Просто прекрасно, – теперь он понимал, что ее часы и наряды были не подачками богатых сожителей, а подарками очень обеспеченной матери, у которой она была единственной дочерью.

– А вы действительно мой отец? – вдруг спросила она. – И вы столько лет ничего обо мне не знали? Даже когда вчера появились у нас в офисе?

– Ничего не знал, – признался он, – даже не мог предположить, что у меня есть дочь. Честное слово. Я уехал тогда в Новосибирск по распределению на работу. А твоя мать осталась в Москве и довольно быстро вышла замуж за этого Миланича.

– Я его совсем не помню. Он почти не появлялся в моей жизни, – сообщила Тамара, – хотя формально считался моим отцом. Иногда появлялся и дарил какие-то дурацкие игрушки. Всегда не по возрасту. И не в тему. Один раз подарил оловянных солдатиков. Вы видели девочек, играющих в солдатиков? Я еще не видела. Моя мать всегда была независимым человеком. Она даже не брала у него алименты на мое воспитание. Не хотела принимать его подачки, как она говорила. Вы любили мою мать?

– Думаю, что да. Очень любил.

– И судя по ее возрасту, были ее первым мужчиной? – безжалостно и нагло спросила она.

Он чуть покраснел, отвернулся. Ему не хотелось говорить об этом с дочерью Ирины.