Традиции & Авангард. №4 (11) 2021 г.

– Феофан раньше служил на флоте. Он профессиональный военный. Однажды корабль попал в жуткий шторм. Феофан знал: если произойдет оверкиль, никому не спастись, все пойдут рыбам на корм. Корабль накренился, затрещал… Батюшка перед смертью помолился – и чудо произошло! Корабль не потонул. После этого Феофан бросил службу, отправился в семинарию и стал батюшкой. Наша подруга, художница Рита, ходила к нему на исповедь. Рита рассказала Феофану, что у нее есть кот, он совсем старый и одолел ее капризами. «Котов на мясокомбинат! – ответил ей батюшка. – А вам душу спасать надо!»

– Котов на мясокомбинат! – довольно хихикнула Тюка. С этими словами с громоздким транспарантом «Архитектура Москвы принадлежит нам!» Марфа Кондратьевна, Лев Арнольдович и мальчики отправились на митинг.

– Полина, если у меня нет температуры, давай погуляем, – попросила Ульяна.

Я укутала ее и вместе с Аксиньей вывела во двор. Там мы встретили пожилую женщину. Ее избил сын-алкоголик, отобрал пенсию.

– Пойдемте со мной! – предложила я несчастной. – Я вас где-нибудь спрячу. У нас не квартира, а правозащитная берлога, и в ней постоянно крутятся чужие люди.

Старушка отказалась:

– У меня три сына. Один – алкоголик, второй – наркоман, третий – отшельник. Отшельник живет в лесу, сколотил себе избу, воду носит из реки, сушеными ягодами, грибами питается. Поеду я к третьему сыну.

Мы проводили ее до автобусной остановки.

Вернувшись, я включила классическую музыку. Аксинья кружилась и танцевала, а Ульяна уткнулась в мультики.

Привет, Дневник!

Моя жизнь проходит в заботах о семье, где я, по сути, рабыня. Несмотря ни на что я поклялась, что буду помогать маме. Но чем больше километров разделяет нас, тем лучше.

Мне всегда приходилось пробиваться сквозь неприступные стены, но самая главная непробиваемая заслонка была рядом.

Подавляя сопротивление невероятными усилиями, я окончила школу, поступила в институт, перевелась в университет, стала работать журналистом, уехала в Москву…

Даже разговор о том, что мои каштановые волосы можно перекрасить в золотые, мама восприняла с жуткой истерикой:

– Не-е-ет! Они не окрасятся! Не смей! Ничего у тебя не получится! Ты страшная! Страшная! Попробуй только покрасить, я тебе покажу!

Поистине, о моем детстве в Чечне можно написать триллер. И я долгие годы думала, что никогда ее не прощу. Иногда во снах я спрашиваю ее: «Зачем ты так мучила меня?!» Она только хохочет в ответ, и вокруг нее разливается огненное зарево.

П.

Ночью дом проснулся от грохота: коты в очередной раз сбили иконостас. На этот раз в прихожей.

– В селе Бутылино котов едят! Люди сыты и довольны. А нам как быть?! – заорал Лев Арнольдович, лежа на раскладушке.

Все засмеялись и не стали ругать усатых проказников.

Под утро мне приснился сон: я рассматривала модные платья в магазине, а в витрину било яркое солнце, отражаясь в цветной мозаике пола. Покупателей в зале было немного. Я и сама пришла только поглазеть на товар. Какой-то парень и с ним две юные девушки стащили теплую куртку из отдела зимней распродажи. Они ловко сдернули ее с вешалки и побежали к выходу.

Я стала кричать:

– Воришки! Воришки! Стойте!

Испугавшись, жулики бросили украденную вещь и выскочили на улицу.

Погуляв среди красивых платьев, я вышла из магазина, никак не ожидая, что воришки захотят выяснить отношения. Они выглядели как панки: в рваных джинсах, пестрящих молниями, и украшенных клепками рубахах. Я встала в стойку, и девушки, накинувшиеся на меня с кулаками, мгновенно отлетели в сторону. Парень дрался неплохо, но я сделала ему подсечку. Молодые люди переглянулись между собой и растворились в пространстве.

В снах я привыкла распоряжаться происходящим: перекрашивать дома, бить стекла и восстанавливать их, отматывать ленту времени в разных направлениях, наполнять моря и пустыни сказочными обитателями. И оттого научилась чувствовать, когда внутри осознанного сновидения присутствует чужая энергия – ее невозможно контролировать.

Повернувшись к магазину спиной, я отправилась к озеру. Вода казалась прозрачной, глубокой.