Традиции & Авангард. №4 (15) 2022 г.

Нет никакого завтра, и мир бесшовен,
А человечек – хрупок и ноздреват.
Вот и всё уже наш непутёвый ковен,
С каждой заменой – в лампочке меньше ватт.

Пепел, стучавшийся в сердце, – в фейсбук стучится;

Им – я посыплю ужин, отдам в инсту.
Жизнь – это косточка, ломкая, что ключица,
Ездить за нею незачем в Элисту.

Если ворованным воздухом подпол полон,

Вместо Лукойе придёт за тобой Пол Пот.
Кресло своё режиссёрское бросит Нолан,
Роберт Б. Уайди креслице подберёт.

После, когда арбайтен придут арбитры,

Можно уже не плакать, приняв на грудь:
Нет никакого завтра, есть только титры,
Если нас не забудут упомянуть.

«На плече – Сид Вишес, чека – в пупке…»

На плече – Сид Вишес, чека – в пупке.
С нею рядом жарко в одной строке.
Он грустит на неё, словно дог, брылястый,
Потому что вся его жизнь – пике,
Изолента, скотч, подорожник, пластырь.

Он сидит, все деньги спустив на дым,

Вспоминая, как это – молодым
Да весёлым крепко вцепиться в мячик.
Седины всё больше и бороды,
Импотенция – тоже уже маячит.

А она идёт – телефон в руке,

И легко одета, и налегке, –
Что уже и видеть её – за счастье.
Не хватает только дыры в виске,
И слюна течёт из собачьей пасти.

«Бог одиночек не любит и отшивает…»

Бог одиночек не любит и отшивает.
Им остаётся пить об одном стакане.
Эта вода – ни мёртвая, ни живая –
Держит тебя, как рыбину на кукане.

Тёмен подвал, и в нутре у него – Ионка,

Марья Моревна дыма, басов Гудини…
Взрослым не меньше прочих нужна продлёнка
С играми в Чакраборти и кундалини.

Тусклым гало мерцающий край бокала

Слезшими с игл ангелами облеплен.
Жизнь, что тебя как следует обшмонала,
Мало чего нашла в сигаретном пепле:

Ни тебе сатори, ни тебе Санторини…

Вот и сиди, укрывшись в окопах прона!
«Бог одиночек не любит…» – басит Гудини.
«…И отшивает», – вторит ему Иона.

«Этому миру лор прописали плохо…»

Этому миру лор прописали плохо,
Или не очень точной была натура.
Если ты бог, ты носишь гламурный бохо,
Если ты бомж, то – бохо, но без гламура.

Ветер качает кроны и колыбели.

Люди едят людей и кивают богу,
Мол, не хватает водки и сацебели,
Сбегал бы в магазинчик через дорогу.

Всякий, непроизвольно произносящий

Речи во славу или в опроверженье,
Знает, что вскоре тоже сыграет в ящик,
Чёрный, что-где-когдашный, на пораженье.

Бог незаметно слушает, вспоминая,

Как он старался, не успевая всюду,
И покупает мёрзлый кусок минтая,
И оставляет в раковине посуду.

Глеб Рубашкин