Традиции свободы и собственности в России

Другой случай. На этот раз на стороне правых тетка, перебить которую непросто, она сама кого хочешь перебьет. Но беда в том, что ее манеры трамвайного хама не подкреплены артистизмом, а скворчиный голос так неприятен, что рождает злобу даже в тех, кто полностью согласился бы с ее доводами, будь они изложены на бумаге.

Имея таких правых, наша интеллигенция почти поголовно (увы!) поверила в басню о «поражении России». Кстати, об этом «поражении» первыми заговорили именно либеральные и демократические СМИ. Начинали робко (так купальщица пробует воду пальцами ноги) — с того, что коммунисты проиграли информационную войну. Конечно, проиграли, и слава Богу, что проиграли. Однако вскоре вместо «информационная» наши либералы стали писать «холодная», а в последнее время даже «Третья мировая». «Коммунистов» же быстро заменили на «СССР», а позже, уже совсем по-воровски, на «Россию», и делают вид, будто все так и было. Какое-то время не обозначали победителя. Проиграли — а кому, неизвестно. Потом стали писать «Америке». Долгая иезуитская манипуляция или обычный алгоритм выхода подсознательного наружу?

Еще до завершения этих метаморфоз «поражение России» стало, не могло не стать, дежурным блюдом на коммунистическом столе. Выдать крах коммунизма за крушение отечества, негласно сделать коммунизм и отечество синонимами — какая находка! Уже с начала 90-х бывшие номенклатурные товарищи, чьи сладкие партийные карьеры были подстрелены на взлете, любили рассказывать, что СССР и советскую власть обрушило ЦРУ с помощью подлого заговора. (Но не объясняли, почему народные массы не встали живым кольцом на защиту обкомов и райкомов.) Поначалу товарищи рассказывали эту басню, в основном, друг другу, потом круг слушателей стал расти, и тут — такой подарок от либералов!

Впрочем, коммунисты и впрямь имеют все причины говорить о поражении — не от Америки, конечно, а на сугубо внутреннем фронте. Бедняги больше не могут наслаждаться такими превосходными вещами, как радиоглушилки и «характеристики от треугольника», соцсоревнование и соцреализм, железный занавес и партсобрания, Политбюро и политзэки, номенклатура и спецраспределители, Главлит и свобода слова в форме газеты «Правда», шизофреническое двоемыслие и выражение «не больше килограмма в одни руки», грязь, которую они каждую осень месили «на картошке», и гарантированный стукач на каждом курсе, в каждом цеху и взводе.

Время от времени ТВ показывает Брежнева, Косыгина, Андропова, Черненко. Знаете это чувство, когда обдает жаром стыда? Погружаешься, словно не пролетели долгие годы, в ту советскую жизнь — а это была ежедневная пытка стыдом, забыть ее невозможно. Не представляю, как жили те, кто гордился своим делом, каково им было за пределами лаборатории, конструкторского бюро, опытного завода, испытательного полигона…

О каком поражении России твердят наши диковинные демократы? Почему величайшее чудо ХХ века — избавление России от коммунизма — для них поражение? С кем вы, мастера культуры? Считать, что это поражение, могут только люди, полностью отождествившие себя с КПСС и КПРФ. Самостоятельное, без помощи чужих штыков (в отличие от германского, итальянского и японского случаев), одоление Россией тоталитаризма — ее величайшая победа, свидетельство ее огромной внутренней силы.

Антисистема

Ларчик прост. Липовые демократы, о которых речь, ненавидят не коммунизм, они ненавидят Россию — одни безотчетно, другие осознанно и даже не очень скрывая. Им психологически необходима вера в ее поражение — бывшее или будущее, и неважно от кого. В былые времена они уверяли (кто себя, кто окружающих), что у них антагонизм с советской властью. Время показало, с кем у них антагонизм. Вражда антисистемы направлена всегда и только на страну.

Что же это такое, антисистема? Заговор? Скорее консенсус. При консенсусе не обязательно требуется конспирологический механизм. Консенсус — всего лишь взаимопонимание единомышленников при реализации совпадающих пристрастий и антипатий. И, по возможности, кадровая политика.

Во все времена и в любой стране были, есть и будут люди, формально принадлежащие к культуре данной страны, но враждебные ей — кто осознанно, кто нет. Л.Н. Гумилев называл совокупность таких людей антисистемой. К ней издавна принадлежала часть российского дворянства и интеллигенции, частично совпадая. Эта антисистема проложила путь другой, большевизму. Новая антисистема, захватив в 1917 году власть, разрушила историческую Россию и затем (опять-таки, по Гумилеву), ради самосохранения сменила знак.

Уже в наше время рутинная антисистема образца 80-х резко усилилась, получив пополнение в виде производителей чернухи из журналистов советского разлива. Неустанно выдавая ее на-гора, они реабилитируют (как им кажется) свое усердие коммунистических времен и мстят новой России за то, что эти времена ушли. Не менее сильно прирасла антисистема также политтехнологами и госчиновниками.