Традиции свободы и собственности в России

О роли Иогана Готлиба Фихте надо сказать особо. В своих «Письмах к немецкому народу» он говорил о высшем призвании немцев стать средоточием «свободной разумности» в мире, духовно возглавить все европейские народы и спасти их «от внутреннего разложения и надвигающегося упадка»87. Фихте призвал к реформе школы как к главному средству спасения Германии, молодежь которой низкопоклонствовала перед всем иностранным. Фихте был услышан школьными учителями, и произошло чудо: новая, патриотично воспитанная молодежь начала возрождать Германию.

В любой стране школьники учат не историю вообще, а национальную версию истории (см.: М. Ферро «Как рассказывают историю детям в разных странах мира», пер. с франц., М., 1992). За что хвалит уже цитировавшийся Ален Безансон школьный учебник, написанный знаменитым французским историком Эрнестом Лависсом? Вот за что: «Парижская коммуна казалась ему столь печальным эпизодом, что он даже не упомянул о ней, не желая, чтобы школьники что-нибудь об этом узнали»88.

Это относится не только к учебникам. Совсем неспроста даже у образцовых («standard») историков Англии полностью отсутствует критическая рефлексия. Один из самых известных среди них, Джордж Тревельян, даже не упоминает о чартистском движении в своем мощном труде «Социальная(!) история Англии». Вы вообще не встретите у Тревельяна ничего, что бросало бы слишком явную тень на социальные отношения в его стране в каком бы то ни было веке. В том же духе писал его родной дед, знаменитый английский историк Томас Маколей, так писали и пишут все «большие» английские историки89.

Российские историки, пожалуй, полезли бы на стену от подобных рекомендаций. Не говоря уже о публицистах. Как заметил писатель Александр Кабаков, «мы постоянно и страстно клеймим самих себя и свою страну за все истинные и надуманные провинности. А большая часть образованных людей и вовсе считает обличение государства и общества своей миссией»90. К «надуманным провинностям» принадлежат, конечно же, и мифы о том, что нам чужда свобода.

С нашей памятью случился странный выверт. Прорыв России из тоталитарной ловушки к свободе не был инстинктивным актом, это был в высшей степени осознанный выбор и целенаправленное действие. Прошло совсем немного лет, но об этом, похоже, все забыли. России необходимо повторно осознать свой выбор. Как мольеровскому герою, который, пока ему не объяснили, не осознавал, что говорит прозой.

Хотя бы ради самосохранения общество должно постоянно пропагандировать положительные константы о себе, какими бы прописными они ни были. В российском случае, правда, их еще предстоит сделать прописными. Но это совершенно необходимо. Мы те, кем себя ощущаем, и наша страна — это то, что мы знаем о ней. Как вы яхту назовете, так она и поплывет.

Люди положительных установок, имеющие отношение к СМИ, должны постоянно напоминать своей аудитории, что мы живем в открытом обществе, что в России свободный и демократический строй при всех его первоначальных изъянах. У нас либеральная в лучшем (а не в худшем) смысле этого слова конституция, многопартийные представительные органы, двухпалатный парламент, неподцензурные СМИ, неподцензурное книгоиздательство, свободный въезд и выезд (для своих), законодательно обеспеченное местное самоуправление. В стране свобода предпринимательства и частной инициативы, взлет гуманитарного образования, полная культурная свобода. Суды независимы и доступны, возможна апелляция в международные суды. В современной России сформировалась публичная сфера, в которой ведутся открытые политические дискуссии, значительная часть которых составляет критика власти, действуют неправительственные организации. Российские политики находятся под пристальным вниманием публики, выносящей свои суждения о них. Российские СМИ, включая крайне задиристый интернет, представляют собой одну из важнейших опор демократии в стране. Это ли не победа традиций свободы и собственности?

По каждому из названных пунктов возможны и даже неизбежны оговорки: что делать, 15 лет — слишком малый срок, особенно для такого огромного и неоднородного общества, как наше, чтобы рассчитывать на быструю отладку всех демократических механизмов. Российским законодателям безделье не грозит.

При этом никто не запрещает оппозиции утверждать, что ничего вышеперечисленного в России на самом деле нет, что у нас полицейское государство, авторитарный режим, идет удушение бизнеса, удушение СМИ, удушение свобод, сдача позиций по всему миру, демократия похоронена, страна распродана на корню, стариков хотят выморить, чтобы не тратиться на пенсии и заиметь их квартиры, Стабилизационный фонд — это наши репарации Америке, нами правит «вашингтонский обком» (вариант: полковник КГБ, мечтающий стать царем), страна живет в режиме управляемой (или уже неуправляемой) катастрофы. И еще многое, многое, многое другое.

* * *