Традиция и Европа

Это полная противоположность раннехристианского дуализма с его «отдайте кесарю кесарево, а богу — богово», из–за которого христиане соглашались воздавать почести императору только как земному правителю. Это рассматривалось как проявление анархии и бунта и привело к государственному преследованию христиан.

К сожалению, то время не было готово к достижению идеала Юлиана. Это достижение потребовало бы активного участия и синергии разных общественных классов, как и оживления древнего мировоззрения. Вместо этого в языческом обществе уже произошло необратимое разделение между формой и содержанием.

Сам успех, достигнутый христианством, был фатальным симптомом. Для большинства народа учение о богах как внутренних переживаниях или рассмотрение вышеупомянутых сверхъестественных и «солярных» принципов истинного господства было просто вымыслом или «философией». Другими словами, отсутствовала экзистенциальная основа. В дополнение к этому, Юлиан полагал, что он в состоянии преобразовать определённые эзотерические учения в созидательные политические, культурные и социальные силы. Однако этим учениям из–за самой своей сути было суждено остаться привилегией весьма ограниченных кругов.

Не стоит полагать, что существовало противоречие (по крайней мере, в принципе) между идеями Юлиана и идеалом государственного использования этих духовных и трансцендентных элементов. Само историческое существование целой серии цивилизаций, выстроенных вокруг «солнечной» духовности, — от Древнего Египта и Персии до довоенной Японии, — демонстрирует, что этого противоречия не существует. Скорее можно сказать, что Риму во времена Юлиана уже не хватало человеческих и духовных элементов, которые могли бы выстроить связи и отношения участия, характеризующие новую, живую иерархию как имперский тоталитарный организм, достойный называться языческим.

Известная книга Дмитрия Мережковского «Гибель богов» прекрасно выражает культурный климат, господствовавший в то время, когда жил император Юлиан, с его предчувствием «сумерек богов».

После долгих тёмных веков некоторым элементам древней Традиции было суждено снова появиться на сцене мировой истории благодаря немецким династиям. Можно даже говорить оrestauratio Imperii в форме средневековой Священной Римской Империи. Это кажется особенно верным, если мы обратим наше внимание на гибеллинскую традицию, пытавшейся вопреки гегемонистским претензиям Церкви возродить сверхъестественное достоинство Империи — не меньшее, чем у самой Церкви.

В этом отношении важно исследовать то, что скрывается в рыцарской литературе, в так называемой «имперской легенде» и в других документах. Мы попытались собрать и удовлетворительно интерпретировать все эти источники в работе под названием «Мистерии Грааля и гибеллинская имперская традиция» (Ilmisterodelgrailelatradizioneghibellinadell’impero, 1937).

Roma, 17 марта 1971 г.

О МИСТЕРИЯХ МИТРЫ

Эрнст Ренан однажды заметил: «Если бы христианство стало жертвой какого–то опасного ‘заболевания’, мир стал бы митраизированным». Другими словами, мир принял бы религию Митры. Согласно разделяемому многими учеными мнению, митраизм являлся самым сильным и соблазнительным соперником христианства, с которым оно когда–либо сталкивалось. Митраизм появился в Риме в первой половине I в. до н. э. и достиг своего апогея примерно в III в. н. э. К тому времени эта религия распространилась по всей империи, где её ряды пополнялись преимущественно за счёт сельских жителей — бывших легионеров. Митраизм был близок их мужественному и воинственному духу, и такие императоры, как Адриан, Коммод и Аврелиан, были посвящены в мистерии этого культа.

В конце II в. н. э. митраизм был официально признан в качестве религии Империи, а Митра стал её покровителем и защитником. Также культ Митры вобрал в себя культ бога солнца Гелиоса, почитавшегося как правитель и непобедимая божественная сила. 25 декабря, день зимнего солнцестояния (die natalis Solis invicti Mithra), отмечался как один из важнейших праздников, посвященных Митре. Ниспровергая всё чуждое им, христиане переняли этот праздник, превратив его в Рождество. Считается, что император Константин колебался между христианством и митраизмом, а император Юлиан стал выдающимся посвящённым в мистерии Митры. Он использовал митраизм, равно как неоплатоническую метафизику и традицию мистерий, в своей смелой и благородной попытке восстановить римские языческие культы в противостоянии с быстро распространявшейся христианской верой.