Начиная с 80-х годов XVII века женщины начали занимать большую часть зрительного зала, и ранние тенденции развития бытового театра с изображением жестокости и неприкрытой чувственности до определенной степени приспособились теперь к семейной аудитории. После былой популярности в XVII веке, когда наивные военные и им подобные горожане получали удовольствие от пьес с кровопролитием и бряцанием оружием, кукольные пьесы стали постепенно исчезать из Эдо. Три театра в городе иногда меняли свою дислокацию, но всегда находились рядом друг с другом, чтобы властям было легче осуществлять над ними контроль. Театры закрывались летом, но остальное время года работали, и репертуар менялся каждый месяц, в зависимости от популярности спектаклей; за это время писали новые пьесы, чтобы зрители всегда могли увидеть и старые полюбившиеся спектакли, и новинки.
Представления иногда давали уже в четыре утра, но вначале всегда шли одноактные пьесы, исполняемые перед началом основного спектакля, — это были дебюты неопытных актеров, поэтому проходило несколько часов, до того как на сцене начинали показывать что-то стоящее. Часто ночь перед спектаклем проводили в близлежащей харчевне, а иногда это было просто необходимо, чтобы занять хорошее место, когда в пьесе играл известный актер. Представление заканчивалось в четвертом или пятом часу дня, и люди, которым пришлось преодолеть существенное расстояние, иногда были вынуждены провести еще одну ночь поблизости от театра перед возвращением домой.
Сидели в театре на циновках татами в квадратных отсеках, вмещающих около шести человек, разделенных приподнятыми над полом перегородками, вдоль которых зрители пробирались на свои места. Продавцы еды и напитков также протискивались по этим узким проходам. Актеры смирились с тем, что порой зрители отвлекались, — представления были такими длинными и столь многое отвлекало, что требовались такие приемы, как очень энергичное притопывание в танцах и использование деревянных колотушек для акцентирования моментов высокого накала страстей. Проход через зрительный зал по ханамити84
, по которому происходили самые впечатляющие выходы и уходы актеров, также помогал установить связь со зрительным залом.Изобретение в 1758 году вращающейся сцены мавари-бутай сделало представления более зрелищными. Хотя в крыше имелись окошки, освещение в театрах было тусклым, и поэтому жесты были преувеличенными, грим — яркий, а костюмы — очень условными. Половина репертуара была почерпнута из пьес для кукольного театра, и содержание формально адаптировали к игре живых актеров. По прошествии лет пьесы становились все сложнее, но постоянной темой был конфликт между верностью своему долгу перед господином, родителями, семьей (в таком порядке, а иногда и конфликт между ними) и человеческими привязанностями. Единственный признак социальной критики прослеживался лишь в драме, когда какой-то энергичный герой из купеческого сословия одерживал верх над безнравственным самураем. Подобное случалось нечасто, и большинство сюжетов подкрепляло идею социальной стабильности, которая была официальной доктриной.
Гравюры с деревянных блоков, которыми знаменита рассматриваемая нами эпоха, — укиё-э, или «картины бренного мира»85
, — служили по большей части рекламой различных «веселых кварталов». Куртизанки и актеры имели своих поклонников, которые покупали эти гравюры в специальных лавках и использовали их для украшения дома, в то время их не считали художественно ценными.На открытых пространствах и улицах, специально сделанных широкими, чтобы пожар не мог перекинуться на противоположную сторону, возводились балаганы. Там прохожие платили за то, чтобы увидеть чудеса: невиданных птиц и зверей из заморских стран (привозимых предприимчивыми голландцами), чудовищ, таких как русалки, а также людей со всевозможными уродствами. Галереи для стрельбы из маленького лука (кюдо) предлагали призы для тех, кто умело обращался с ним. Сказители — гадаю86
— практиковались в своем искусстве, часто повествуя о том, как горожанин обвел глупого самурая вокруг пальца87.