Традиционный жизненный цикл русских Водлозерья: обряды, обычаи и конфликты

К водлозерам, буквально прозябавшим в конце XIX – начале XX в. в глуши и бедности, зажиточные жители Поморья применяли обидное прозвище «рибушники» (ФА ИЯЛИ, № 3292/49). Так в Олонецкой губернии называли людей, одевающихся в старые, изношенные одежды. Пудожане именовали водлозеров прозвищем «озёра», которое обращалось в обидную кличку (сохранившуюся доныне) присловьем: «Озера – глупы водлозера». У человека, который не знает самых элементарных новостей, пудожане и сейчас еще спрашивают: «Ты что – водлозер?» Сами себя водлозеры называли «озерны(е) люди» (НАКНЦ, ф. 1, оп. 1, колл. 133/101). Благодаря тому, что в Гражданской войне часть водлозеров выступала на стороне Белого движения, за ними в советское время закрепилось обидное прозвище – «белогвардейцы». Обижались на него, правда, лишь те, кто воевал на стороне красных и их родственники. Не позднее, чем в 1980-е гг., данное прозвище водлозеры перестали считать обидным и начали сами себя называть «белогвардейцами». Фразу «Да, мы – белогвардейцы!», произносимую водлозерами с гордостью, еще в середине 1990-х гг. не раз доводилось слышать автору (НАКНЦ, ф. 1, оп. 6, д. 404, л. 8–9). Так или иначе, но обидные прозвища со стороны соседей не вызывали у водлозеров чувства неполноценности. Скорее наоборот, наличие таких прозвищ служило дополнительным основанием подчеркивания субэтничности, несходства с соседними группами русских.

Поселения Водлозерья

Хронологические рамки этнографического исследования традиционного крестьянского общества в России охватывают обычно период XIX – начала XX в. Таков исторический возраст большинства массовых этнографических источников. «Традиционный период» в России продолжался, пока сохранялась крестьянская культура, не разрушенная социально-экономическими перестройками, связанными с окончательным упразднением крестьянской общины (1929 г.) и объединением единоличных крестьянских хозяйств в колхозы. В Водлозерье, отрезанном от основной массы расселения русских бездорожьем, многие традиционные обычаи и обряды сохранялись значительно дольше. Благодаря этому обстоятельству и широкой собирательской работе в распоряжении автора оказался круг источников, который позволяет проследить эволюцию многих феноменов крестьянской цивилизации Водлозерья вплоть до современности. Работа в целом носит ретроспективный характер. Современный этнографический материал приводится, как правило, в качестве иллюстрации того, что осталось от традиционного обряда или обычая в наши дни, сведений о том, насколько традиция изменилась. Экскурсы в современность не отвлекают от основной задачи – описания этнографической традиции Водлозерья. Таким образом, хронологические рамки данного исследования охватывают период середины XIX – первой трети XX в., но эволюция многих обрядов, обычаев и конфликтов традиционного жизненного цикла прослеживается вплоть до наших дней. В работе многократно употребляется не вполне научный термин – «в старину», т. е. раньше 1920-х гг., времени, когда над крестьянами довлели сугубо традиционные представления. Изредка автором используется еще менее определенное в историческом плане выражение – «в глубокую старину», под которым подразумеваются XIX в. и еще более ранние времена. К такому исторически неточному приему определения возраста бытования того или иного обряда, обычая или суеверного народного представления вынуждает специфика собранных автором этнографических сведений[1]. Часто указание на исторический возраст события или бытования обряда либо обычая в устах информантов звучит так: «при дедах наших…» или «рассказывали старики, что когда еще и дедов наших не было…». Так что действительное историческое время бытования традиции автор нередко способен указать только в случаях, когда имеется возможность опереться на даты в публикациях или архивных источниках.