Траектории СПИДа. Книга третья. Александра

Симпатии у Настеньки следователь не вызвал. Возраст его она определила в пределах тридцати – тридцати пяти лет. Манера говорить отличалась одной особенностью: он не смотрел на собеседника. Задавая вопросы, не пытался увидеть по глазам, обманывают его или нет, не пытался использовать известный приём гипнотизирующей змеи. Эту роль, как поняла Настенька, у него выполняли уши. Но эта догадка пришла позже, когда Настенька проговорилась о том, чего не следовало вообще упоминать.

Захар Иванович – так звали следователя – вёл разговор, делая записи как бы между прочим, глядя куда-то в сторону и изредка почёсывая шею возле кадыка. Хрипловатым голосом он спрашивал так, будто на самом деле его всё это и не интересовало.

– На прошлом допросе вы говорили, что насильников было трое. Первым иностранец из Алжира. Вторым Соков из МИДа и третьим потерпевший Попков. Мы это обсуждали. Двоих свидетелей у нас нет, так как, что с Попковым произошло, вы знаете, а алжирец Аль Саид, как мне сообщили, скончался от СПИДа. Об этом я и хотел поговорить с вами сегодня. Когда он пришёл в комнату, где вы находились, вы знали о том, что он болен?

– Нет, конечно.

– Так что вас это не пугало?

– Но мы же обсуждали этот вопрос в прошлый раз. Я объясняла вам, что меня вообще ничего не пугало, так как я была в бессознательном состоянии. Вы меня пытаетесь поймать, но я вам рассказываю всё так, как было.

– Хорошо. А когда вы узнали о том, что Аль Саид болен?

– Мне об этом сказал аспирант Юрий Павлович, с которым мы были на том вечере. О нём я тоже рассказывала. С Юрой мы встретились случайно в Елисеевском гастрономе, где он и сказал мне о том, что Аль Саид болен СПИДом.

– Ну, это к вам не имело отношения.

– Как же не имело? – Возмутилась Настенька, горя желанием увидеть глаза следователя, говорящего такую чепуху. Но тот продолжал смотреть в сторону, подперев теперь голову рукой.

– И что же вы потом, испугались и побежали к врачу?

– Да нет, знаете. Какой смысл идти к врачам? Вам ведь тоже известно, что эта болезнь неизлечима. Так что я сначала, конечно, испугалась, а потом пришло озлобление.

– Решили убить его?

– Во-первых, не убить. Тут вы меня не поймаете. Убивать я никого не хотела. А вот отомстить мужикам нужно было.

– Всем?

– Зачем же всем? Мне только иностранцы были ненавистны. Просто видеть их не могла. Ведь у нас в стране тогда не было никого из носителей СПИДа. Это я всё узнала, когда поняла, что заболела. Стала изучать литературу и все новые публикации. Теперь я по СПИДу профессор. Вы, может, не слышали, что сейчас в мире сто пятьдесят тысяч больных СПИДом и около полумиллиона носителей вируса, у которых проявляются симптомы болезни. А носителей вируса без признаков болезни около десяти миллионов. До сих пор не знают, что именно вызывает СПИД. Но появился он в Африке. Откуда, благодаря международным половым контактам, распространился в Америку и Европу. Хотя есть и другие версии.

– Спасибо за лекцию. А чем же вы могли отомстить мужикам?

– Чем же ещё, как только спать с ними?

– Так вы вступали в половые отношения с иностранцами, чтобы отомстить им?

– Да, глупая была. Это недолго происходило. Всего несколько раз. Потом дошло до сознания и перестала.

Следователь Крупников был потрясён признанием Настеньки, но, как говорится, и ухом не повёл, чтобы не насторожить допрашиваемую. Одна его рука продолжала поддерживать голову, другая писала.

Дальше речь пошла о работе Настеньки в музее, о том были ли ещё какие-то контакты?

– Да уж были, – засмеялась она, – но это теперь не имеет значения, поскольку, как выяснилось, у меня в крови нет вирусов СПИДа, а, во-вторых, я собираюсь замуж.

Не читая, Настенька подписала протокол, и ушла. Вечером она опять рассказывала Леониду Евгеньевичу о допросе. Услышав, что Настенька рассказала следователю о встречах с иностранцами, Пермяков схватился за голову:

– Настенька, до чего же ты наивна. Ты мне всё дело испортишь. Как же можно было говорить следователю о таких вещах? Ведь они ничего не знали. Ты даже мне этого не сообщала. А теперь это им как мёд на хлеб с маслом. Они так это обыграют, что тебя любой суд примет за распутницу.

– Леонид Евгеньевич, – губы Настеньки задрожали, и она закусила нижнюю до боли, чтоб успокоиться, – я привыкла говорить правду. Если я что-то делала неправильно, так всё-таки делала, и нечего отрицать.

– Милая моя, – взмолился адвокат, – кто же тебя просит обманывать? Но тебя не спрашивали об иностранцах. Зачем же давать лишний козырь в их руки? Ты пойми, что на суде будет настоящая война между прокурором и мною. Война за то, виновна ты или нет. А ты своим признанием мне прямо нож в спину вставила.

– Ну, извините, Леонид Евгеньевич. Честное слово, не ожидала сама, что заговорю об этом.

– Ладно уж, извиняю. Только, если у тебя ещё какие-то сюрпризы есть, скажи мне заранее. Просто тебе же хуже. Настройся выслушать о себе лишнее ведро грязи, которого могло и не быть.

Пермяков улыбнулся и, постучав по своей голове ладонью, сказал: