Траектория чуда

К себе на Николо-Ямскую я приехал уже ближе к часу дня. Распахнутые на проезжую часть окна во втором этаже говорили, что дружбан и компаньон Гоха на месте — секретаршу из соображений экономии мы рассчитали еще в начале лета, так что хозяйничать в офисе больше было некому. Да, насколько все-таки служба в вооруженных силах, особенно в рядах доблестной ОГПУ-ВЧК-КГБ-ФСК-ФСБ, коей Гоха отдал десять лет жизни, приучает к дисциплине! Ведь каждый понедельник, вставая ни свет, ни заря, он едет с дачи, завозит домой семью, моется, переодевается и ровно в десять, я уверен, он был уже на рабочем месте. Не то что я, разгильдяй, хоть и сын кадрового военного! Но поэтому-то я и взял Гоху в свой бизнес, когда тот уволился лет пять назад из «конторы» по выслуге лет. В наших турбинах и генераторах он до сих пор смыслил не больше, чем я — в сложении японских стихов «хокку», но вот администратором со своей дисциплинированностью и педантичностью он был просто от Бога, да и при всяких неожиданных осложнениях как со стороны «лихих» ребят, так и властных структур он со своей ксивой ветерана всех подразделений — от «Альфы», да еще с правом ношения оружия был просто незаменим. Одним словом, люблю я своего старого друга и партнера Гоху и, зная, какой сюрприз его ожидает, я сейчас поднимался по лестнице через две ступеньки и в предвкушении эффекта улыбался.

Гоха разговаривал по телефону. То есть он держал трубку телефона у уха, но ничего не говорил, а только время от времени кивал головой. Увидев меня, он поднес палец ко рту, давая понять, что разговор важный, и я тихонько уселся в свое любимое кожаное кресло. Через пару минут, за которые Гоха раз двадцать кивнул головой и один раз даже открыл рот, явно собираясь что-то сказать, этот своеобразный телефонный монолог завершился тем, что мой компаньон сказал все-таки на прощание своему собеседнику на другом конце провода: "Всего доброго" и с еще более грустным выражением лица положил трубку.

— Здорово, Гораций Феоктистович! — поприветствовал я его во весь голос. — Чегой-то ты такой грустный?

— Привет, Глеб, — сухо ответил Гоха, не поддержав моего купеческого тона. — А ты чего такой веселый? Может, поделишься радостными новостями, а то у меня тут с утра дела все больше не очень. Вот сейчас Алина Павловна звонила, а до нее Сохатый заходил.

Алина Павловна — это наша налоговая инспекторша, А Сохатый — Алексей Алексеевич Лосенко — любимый арендодатель. Ну да, у нас задолженность за прошлый квартал по налогам, и за офис пару месяцев не плачено, но все не так трагично, как представляет себе пессимист Гоха. С учетом зарплаты приходящей главбухше всего-то тысячи четыре баксов наберется. Ну, пять. В общем, немного, особенно если бы было, где их взять.

— Я думаю, «Росмашснаб» все-таки на этой неделе подпишет контракт, а нам там полтинник чистого профиту корячится, ты же знаешь, — напомнил я компаньону. — С аванса все дыры и заткнем.

Я говорил это нарочито спокойно и даже лениво, но уж я-то знал, что долбанный «Росмашснаб», обещавший подписать с нами чрезвычайно выгодный контракт, вот уже месяц водит нас за нос. А обещать и подписать — не одно и то же, и невзирая на «железную» договоренность, подкрепленную «отстегом» моему «контакту» на должности одного из вице-президентов этой шараги, судьба сделки уже и меня начала беспокоить.

— Весь вопрос только в том, когда он его подпишет, — печально вздохнул Гоха. — А то ведь пациент может не дожить до изобретения лекарства.

Вот ведь пессимист хренов! Неизбывное веселье, связанное с произошедшим позавчера изменением моего жизненного статуса, так и перло из меня, и даже унылый Гоха не мог его поколебать.

— Когда, когда? Когда трансвестит на горе в хрен просвистит! — ответил я, и сам расхохотался своей шутке. — Подпишет, куда денется! А не подпишет так и без него проживем.

— Что с тобой, Глеб? — вышел из себя Гоха. — У нас кроме этого чертова контракта — ничего! Если он сорвется — мы банкроты!

— Что ты, что ты, мы — банкроты! — издевательски пропел я, внутренне умирая со смеху.

Гоха побагровел, и я понял, что сейчас он начнет громко ругаться матом. Пора была рассказать ему о своих обстоятельствах.

— Ладно, ладно, шучу! — поднял вверх руки я. — Не надо кидать в меня телефонами. Тут вот какие у меня дела…

И я вкратце изложил Гохе события прошедших уикенда, а также свою идею выйти из дела, и чтоб он забирал себе весь наш совместный бизнес со всеми потрохами.

— Ну, блин, ты даешь! — сказал, глупо как-то усмехаясь, Гоха, когда я закончил. — Как в кино, ей Богу! Расскажи кто, не поверил бы. Только слушай — я, конечно, безумно, просто фантастически рад за тебя, Глебка, брат, но что теперь будет с бизнесом, с конторой? В конце концов, извини, со мной?

— А что будет? — лениво проговорил я, крутя по столу карандаш. — Я ж говорю — забирай все себе, бизнес, контору — все. Сам посуди, на хрена оно мне теперь?

— Ну да, неподписанный контракт и кучу долгов? — ехидно прищурился Гоха.