Траектория судьбы

«При переводе меня на работу в отдел № 53 в министерстве и на заводе неоднократно говорилось, что все опытно-конструкторские работы будут и должны выполняться в экспериментальной мастерской ОГК (отдела главного конструктора) вне очереди.

Практически, начиная с начала 1949 года и по сей день, наблюдается обратное, то есть сроки изготовления самых незначительных опытных деталей цех (который, кстати сказать, называется опытным цехом) настолько затягивает, что каждый раз у конструкторов притупляется всякий интерес к исполнению нового.

У руководителей цеха вошло в практику откладывать изготовление опытных деталей на недели, а некоторые из них – и на долгие месяцы. Подобная практика вошла в систему работы отдела и цеха, что создало крайне нетерпимое положение с ведением опытных работ.

В защиту установившегося порядка руководители ОГК и цеха каждый раз выставляют причины систематической перегрузки цеха серийными и валовыми заказами.

Начиная с 1949 года практика показала, что ведение опытных тем в установившемся порядке в отделе постоянно приводило к срыву выполнения работ.

Учитывая значительное количество и большую важность опытных работ, утвержденных на 1952 год, прошу Вас дать соответствующее указание о выделении ряда цеховых работников и станков, закрепив их на изготовление опытных работ, создав таким образом спецгруппу, которая в работе подчинялась бы руководителям опытных тем.

Считаю, что только при таких условиях возможно будет успешно вести опытно-конструкторские работы».

С подобным же письмом я обратился и в Министерство вооружения.

В министерстве среагировали на мое обращение очень быстро. Уже через две недели на завод пришло письменное предписание выделить в мое распоряжение квалифицированных рабочих и обеспечить срочность исполнения моих заказов.

Предписание министерства вызвало раздражение у руководства завода и опытного цеха. Однако не выполнить его на предприятии все же не осмелились. Вышел приказ, в котором определялось, кто из рабочих будет помогать мне в опытно-конструкторских работах. Но этот приказ был лишь формальным ответом на указание министерства. Практически не было и дня, чтобы он не нарушался. Без моего ведома выделенных специалистов то и дело переводили на выполнение других заказов.

На мой вопрос, почему подобное происходит, начальник опытного цеха только разводил руками и, отводя взгляд, вздыхал:

– Таков приказ директора.

Ссылался он на директора К. А. Тихонова не случайно. К сожалению, Константин Алексеевич не очень благоволил к конструкторам-оружейникам. Ему, видимо, казалось, что мы только хлопот заводу прибавляем. Вечно поглощенный производственными заботами, он с неохотой выкраивал время для наших личных с ним встреч. В отделе и цехе, где мы трудились, он почти не появлялся.

С одной стороны, понять директора можно: он руководил крупнейшим на Урале машиностроительным заводом. Кроме оружия здесь выпускали технику для народного хозяйства. К тому же во многих цехах шла реконструкция, чтобы наладить производство мирной продукции.

Тем не менее, оставалась необъяснимой позиция, занимаемая К. А. Тихоновым по отношению ко всему новому, что появлялось у нас, разработчиков оружия.

После конфликта с начальником опытного цеха и после того, как главный инженер А. Я. Фишер, на имя которого я подавал докладную, не предпринял никаких серьезных практических шагов, мне ничего не оставалось делать, как искать личного контакта с директором завода.