Траектория судьбы

Полигон, полигон… Не могу без глубокого волнения думать и говорить о людях, делавших все возможное для того, чтобы на заводские конвейеры пришло первоклассное оружие. О тех, кто не только помогал конструкторам выявить недостатки в образцах, но и давал рекомендации по их устранению. Можно ведь было подходить и формально: отметил положительные и отрицательные стороны, зафиксировал их в отчете – и достаточно. Перевесили плюсы – значит, будут рекомендовать оружие для доработки; минусов больше набралось – образец в музей.

Тем и славился полигон, что усилия его специалистов направлялись на главное – в условиях жесткой конкуренции, строжайшего отбора выявить в каждом образце все его лучшие качества. И даже если он не был допущен к повторным испытаниям или сошел с дистанции на заключительном этапе, испытатели и другие специалисты полигона стремились к тому, чтобы идеи, оригинальные подходы к конструкции могли обрести второе дыхание, вторую жизнь в следующем поколении оружия, уже в новых разработках.

Полигон подчинялся Главному артиллерийскому управлению, и конечно же его работники, особенно те, кто отвечал за развитие стрелкового вооружения, можно сказать, «не вылезали» отсюда. Со многими из них мне довелось работать в тесном контакте, тем более что мы и знакомились обычно здесь, на полигоне.

Как-то зашел я по служебным делам в отделение испытаний группового оружия. Открыл дверь кабинета и увидел горячо обсуждавших какую-то проблему испытателя Александра Андреевича Малимона и незнакомого мне инженер-капитана. Услышал отчетливо последнюю фразу, произнесенную инженер-капитаном:

– Да ты не смотри, кто исполнял этот документ, я его исполнял. Вдумайся лучше в содержание нашей программы!

– Ну, если вы исполняли, тогда другое дело. Теперь я буду знать, с кем уточнять вопросы, – скупо улыбнулся Александр Андреевич и, заметив меня, махнул рукой: – Заходи, заходи, не стесняйся. Вот познакомься. Инженер-капитан Смирнов, старший помощник начальника отдела управления стрелкового вооружения ГАУ. – Малимон, любивший во всех вопросах точность, отрекомендовал собеседника по званию и должности.

– Старший сержант Калашников, – представился я.

– Конструктор, – добавил дотошный Александр Андреевич.

– Очень приятно, – протянул руку Смирнов. – Нам надо непременно поговорить потом. О вашей работе я уже слышал.

– Так продолжим наш разговор, – повернулся инженер-капитан к Малимону. – Пусть и старший сержант послушает.

Речь, оказывается, шла о дополнениях к программе испытания доработанного серийного изделия, предложенных Малимоном.

С Евгением Ивановичем Смирновым у нас сразу сложились теплые отношения, и не прекращались они до его совершенно неожиданной кончины в конце 1960-х годов. А в то время, когда произошла наша первая встреча, Смирнов занимался вопросами доработки станкового пулемета СГ-43 и часто бывал на полигоне. О многом мы, встречаясь, говорили, но больше всего о работе над тем или иным образцом, о ходе или результатах испытаний.

Позже, когда Смирнов стал заместителем начальника Главного управления Министерства обороны, я, приезжая из Ижевска, нередко бывал у него дома в Москве. И вновь разговоры не о личном, а о том, чем жили оба: он – на службе, я – в конструкторском бюро на заводе в Ижевске. Я знал о его продвижениях по службе, о том, как рос он в воинских званиях: в конце 1950-х годов я поздравил его с получением первой генеральской звезды, потом – второй. И вот только сейчас, обратившись к документам, узнал, каким был жизненный путь человека, долгие годы непосредственно отвечавшего за развитие современного вооружения и за его производство.

За полтора месяца до начала войны Смирнов с отличием окончил Артиллерийскую академию и был направлен в Ленинград военпредом на один из оборонных заводов. Служил в блокадном городе. Потом – назначение на Урал, на другой завод. «Работая на заводах по приемке образцов стрелкового оружия, много внимания уделял повышению качества оружия, оказывал большую помощь заводам», – отмечалось в аттестации Смирнова военных лет.

Как это было важно тогда, в годы войны, чтобы качество оружия, отправляемого на фронт, росло с каждым днем. От представителей военной приемки зависело в ту пору очень многое.

С завода Евгения Ивановича вскоре перевели в один из отделов ГАУ. И начальник отдела инженер-подполковник Мандич, аттестуя подчиненного, запишет: «В 1944 году непосредственно участвовал в доработке станкового пулемета Горюнова и модернизации станкового пулемета Максима. В результате проведенной модернизации значительно улучшилась работа образцов… Награжден орденом Красной Звезды. Вполне заслуживает присвоения воинского звания инженер-майора во внеочередном порядке».