Траектория судьбы

– Совершенно верно. Канель, Лютый, Шевчук, Кузнецов, Куценко… – начал перечислять Григорьев фамилии инженеров-испытателей, со многими из которых мне приходилось встречаться на испытаниях. – Кстати, Дейкин тоже из школы Благонравова. Тот, кто прошел ее, никогда не потеряет вкуса к творческому поиску. – Александр Афанасьевич немного помолчал и вдруг рассмеялся: – Да ты же сам уже прошел школу Благонравова, хотя и не учился на факультете вооружения. Так что можешь судить, что она собой представляет. – Григорьев поднялся с табуретки, посмотрел из окна на редкую россыпь домов военного городка, на дорогу, проложенную к направлениям, где проводились испытания образцов.

Оттуда, со стороны леса, как раз возвращался наш полигонный автобус, старенький, дребезжащий, развозивший испытателей по направлениям, а вечером доставлявший их к штабу.

Наблюдая, как из автобуса выходят, продолжая оживленно разговаривать, инженеры и техники из научно-испытательного отдела, Григорьев, видно, что-то припомнил:

– Для конструктора, особенно молодого, толковый, знающий, болеющий за дело и за судьбу каждого образца испытатель – настоящий клад. Если он отлично чувствует оружие, сколько он может конструктору подсказать…

– На собственном опыте уже убедился, – откликнулся я на слова Григорьева.

Действительно, разные по характеру, темпераменту, испытатели, предлагая по ходу испытаний те или иные исправления в образец, учили постоянно видеть перед собой солдата, которому придется с этим оружием совершать многокилометровые марши под дождем и снегом, форсировать реки, сражаться с противником в жестоком бою.

Доржи Миронович Битаев, человек сдержанный по натуре, много помогал нам по баллистике боеприпасов, старался доходчиво донести до конструктора свои предложения. Мы с ним не один десяток лет поддерживали хорошие отношения. Также как и с Василием Федоровичем Лютым, который был совершенной противоположностью Битаева: довольно словоохотливым, любящим пошутить. Это было просто в природе его характера. Но за шуткой мы всегда видели серьезный профессиональный взгляд. Его отчеты отличались четкостью замечаний по испытываемому образцу и конкретностью предложений по его доработке. Кстати, Василий Федорович испытывал автомат АК-47 на повторных испытаниях, а первый образец автомата испытывал У. И. Пчелинцев.

Увлекающимся человеком, любившим обстоятельно потолковать с конструкторами об их оружии, помню Ефима Абрамовича Слуцкого. Занимаясь на полигоне научно-исследовательской работой, он интересовался также и практикой испытаний, стараясь подсказать неожиданное решение.

Серьезно и вдумчиво относился к делу молодой испытатель Александр Андреевич Малимон, пришедший на полигон после окончания академии в 1943 году и ставший вскоре руководителем подразделения по испытаниям группового оружия. Впоследствии он много лет проработал на Ижевском машиностроительном заводе военпредом и неоднократно принимал участие в войсковых испытаниях новых образцов оружия. А в 2001 году вышла его книга «Отечественные автоматы (записки испытателя-оружейника)», которая, думаю, интересна не только специалистам по стрелковому оружию. Особую ценность книги составляет то, что в ней приводятся выдержки из официальных документов полигона, из отчетов по конкурсным испытаниям оружия. То есть воссоздана правдивая история создания отечественных автоматов.

Испытатели оружия… Наверное, неправомерно сравнивать их работу с делами летчиков-испытателей, которые каждый раз, поднимаясь в небо, рискуют жизнью. Однако земная, скажем так, полигонная служба испытателей оружия, людей исключительно самоотверженных, достойна всяческого уважения.

Постоянно в отрыве от семей, часто в командировках, они больше занимались обучением и воспитанием нас, конструкторов, чем собственных детей. Они учили наше оружие стрелять, быть живучим в любых условиях. Ради этого лезли с ним в болотную грязь, в ледяную купель, подвергали себя воздействию «высоких и низких температур» в специальных камерах – шли в жар и в холод.

Общаясь с испытателями, я накрепко для себя усвоил: конструктор, который пренебрегает их мнением, не учится у них профессиональному мастерству, не сможет правильно и оперативно решать сложные задачи по проектированию и совершенствованию оружия. Инженеры-испытатели на полигоне были отлично подготовлены, до тонкостей разбирались во всех типах и видах стрелкового оружия, в совершенстве владели им. Среди них подлинным виртуозом слыл Б. Л. Канель, помогавший мне при проектировании автомата.

Борис Леопольдович обладал глубокими инженерными знаниями, отличной, на мой взгляд, теоретической подготовкой. Ему обычно поручали наиболее сложные расчеты и измерения. Еще об одном примечательном штрихе в характере Канеля не могу не упомянуть – о его великолепном чувстве оружия и тренированной памяти. Как-то Канель поспорил с приехавшим из Москвы представителем ГАУ, что сумеет сделать из пулемета СГ-43 столько выстрелов, сколько тот пожелает.

– Что ж, попробуйте для начала тридцать два выстрела отсчитать, – предложил представитель ГАУ.