Траектория жизни

Влезли в корабль. Тесновато. Плотно уселись в наши ложементы, вышли на связь с пунктом управления и стали ждать. Снова тихонечко подползли опасения: не за корабль, нет, а за ракету - ей нас везти на орбиту. Вдруг что-нибудь откажет в сложной схеме запуска, она не захочет лететь, придется вылезать и опять ждать.

Когда включились двигатели и ракета пошла вверх, вот тут только наконец возникло ощущение неотвратимости факта. Свершилось. Назад меня уже вернуть невозможно. Хотя, конечно, все еще могло быть: еще только первая ступень должна была отработать, потом вторая, потом и третья вовремя включиться и тоже отработать как надо.

Шум, вибрации, мощные перегрузки, ощущения человека, оседлавшего зверя чудовищной мощности (общая мощность ракетных двигателей первой ступени ракеты-носителя около 10 миллионов лошадиных сил!). Это одно из самых ярких, эмоциональных и радостных воспоминаний (в каждом из нас сидит татарин).

Надежность наших носителей пилотируемых кораблей оказалась неплохой: к настоящему моменту выполнено много десятков пилотируемых стартов, и только два раза произошли аварии. Один раз на старте (но успела сработать система аварийного спасения) и другой - после окончания работы второй ступени (но и в этом полете сработала система аварийного спасения и тоже все кончилось благополучно). Но тогда, в шестьдесят четвертом, такой статистики еще не было.

Отделился наш корабль от последней ступени, и мы сразу стали обмениваться впечатлениями о невесомости. В целом я чувствовал себя вполне прилично, хотя некоторое ощущение дискомфорта было. Стало ясно, что невесомость в самолете это совсем не то. Там ты весь пронизан ощущением кратковременности неожиданного состояния и его неустойчивости. А здесь все было по-другому.

Все хотелось увидеть, ощутить. В корабле было, мягко выражаясь, не очень-то просторно, но, когда понадобилось достать из-под кресла фотоаппарат, я с удовольствием отвязался, вылез из ложемента, развернулся и полез за ним вниз.

Занялись своими делами. Забот много и даже суеты. Тогда мы еще не понимали, что в первые дни полета организм человека должен сначала адаптироваться к невесомости, и нагружать его двигательной активностью, работой в первый день полета нежелательно. Надо организовать работу так, чтобы выполнялся минимум самых необходимых операций. А мы взяли на себя для одного дня слишком большую программу. Работа была расписана чуть ли не по минутам. Даже на земле, в условиях гравитационного комфорта, на тренировках мы все время, почти на каждом "витке" не укладывались с объемом запланированной работы. "Ну как-нибудь в полете управимся". Конечно, это оказалось не так.

В мои обязанности входило фотографирование, наблюдения Земли, работа с секстантом, проведение экспериментов по исследованию поведения жидкости в условиях невесомости, снятие характеристик ионных датчиков ориентации корабля относительно вектора скорости. Мне спать не пришлось.

Сделано было сравнительно много. Из полета мы привезли несколько сотен снимков поверхности Земли, циклонов, облачных и ледовых полей, восходов и заходов солнца, горизонта над освещенной стороной Земли. Удалось наблюдать несколько слоев яркости атмосферы над горизонтом Земли, что могло быть использовано для оценки возможной точности измерений высоты звезд над горизонтом в случае, если бы у нас возникла идея использовать в полете автономную навигацию. Видели над темной стороной Земли перистые облака в виде светлого слоя над горизонтом на высоте около 80-100 км (а может быть, это были слои аэрозоля, подсвеченные Луной).

Нам повезло, когда мы были над ночной стороной Земли в самых южных широтах полета. Максимальная широта, до которой корабль может подниматься в полете, равна наклонению плоскости орбиты к плоскости экватора. Полеты "Восходов" и "Востоков" проводились по орбитам с наклонением их плоскости к экватору равным 65 градусам, а не 51 градусу, как это стало обычным для "Союзов" и орбитальных станций, и поэтому нам удалось видеть полярные сияния.

Это уникальная картина! Почти все поле зрения (порядка 30 градусов) занимали вертикальные столбы желтого цвета, поднимавшиеся на высоту нескольких сотен километров и шириной порядка 20-30 км. Они начинались от белесой полосы, следовавшей над горизонтом на высоте около 100 км. При приближении корабля из тени к подсвеченной солнцем атмосфере сияние над терминатором начинало бледнеть и постепенно исчезало. Такую картину мы наблюдали на двух или трех витках.