Трагедии Финского залива

Финны то же в ночь с 21 на 22 июня ставили минные заграждения в Финском заливе, но подводными лодками: И-74[17] — «Iku-Turso» и И-75 — «Vetehinen». Уже на рассвете 22 июня германская авиация сбросила 25 донных мин южнее маяка Толбухин, юго-восточнее Кронштадта и между Котлином и Ленинградом. Далее минные постановки продолжались еженочно. В частности, 24 июня постановкой донных мин севернее маяка Тахкуна (заграждение И-19) был перекрыт остававшийся еще свободным для больших кораблей проход вдоль северного берега острова Хиума (Даго). Финские подводные лодки 24 июня выставили заграждения И-77 и И-78 в районе маяка Родшер. Таким образом, противник в течение только первых трех дней войны создал минную угрозу у выходов из баз и на основных морских сообщениях КБФ, израсходовав в общей сложности 1060 якорных ударных и около 160 донных неконтактных мин. В последующем противник осуществлял усиление выставленных заграждений, особенно к северу от мыса Юминданина.

А как же развивались события на советской стороне? Прежде всего начались оборонительные минные заградительные действия согласно ранее утвержденному плану. В частности, первую линию 1-А, в устье Финского залива выставили рано утром 23 июня. Назначенный для этого отряд кораблей под флагом командующего эскадрой вышел из Таллина, а прикрывать минную постановку с запада приказали отряду под командованием начальника штаба Отряда легких сил в составе крейсера «Максим Горький» и эскадренных миноносцев «Гневный», «Гордый» и «Стерегущий», вышедших из Усть-Двинска в 17:15 22 июня. Ночное маневрирование неизвестных кораблей и судов, обнаруженных в ночь на 22 июня в районе острова Найссар и на линии Бенгтшер — Тахкуна, могло служить признаком постановки противником минных заграждений на подходах к Таллину и в устье Финского залива. Однако контрольное разведывательное траление на намеченном пути перехода кораблей, а также в районе предстоявшего маневрирования отряда прикрытия не производилось. Отчасти это вызвано предвоенной дислокацией тральных сил КБФ. Пришлось бы либо ждать прихода нескольких тральщиков из Кронштадта, либо выслать из Таллина находившиеся там четыре базовых тральщика, но в таком случае некому было бы осуществлять непосредственное противоминное обеспечение кораблей, назначенных для постановки заграждения 1-А.

Тот факт, что Германия не имела на Балтике боеготовых крупных артиллерийских кораблей, которые не то что прорваться в глубь Финского залива, но даже не могли реально помешать минным постановкам, силами советской разведки выявлено не было. Даже такой знаковый корабль, как линкор «Тирпиц» оказался вне поля зрения. Поэтому командующий КБФ не считал возможным допустить задержку в создании минно-артиллерийской позиции на линии Ханко — Осмуссар. Такой же точки зрения придерживался заместитель наркома ВМФ адмирал И.С. Исаков, приславший днем 22 июня телеграмму с приказанием «ставить мины круглосуточно, использовать миноносцы и лидеры». В тот же день вечером он ее повторил.

Эскадренный миноносец пр. 7

Что касается предполагаемой минной угрозы, которую, возможно, противник создал в западной части Финского залива в ночь на 22 июня, то командование КБФ не считало ее непреодолимой. Советские корабли-постановщики проводились за тралами и шли с поставленными параванными охранителями К-1, которые также имелись на кораблях отряда прикрытия. Уверенность в надежности действия охранителя К-1 была настолько велика, что разработанного днем 22 июня плана первых минных постановок не пересмотрели и после того, как от командира дозорного тральщика Т-216 поступило донесение об обнаружении им минного заграждения в районе маяка Тахкуна.

Какие-либо документы с Т-216 не сохранились, поэтому не известно, каков был его путь в ночные часы, когда противник ставил минные заграждения у входа в Финский залив. Никаких донесений об этой минной постановке или об обнаружении шедших без огней неизвестных кораблей от него не поступило. В это же время, опасаясь за судьбу тральщика, находящегося посреди залива без прикрытия, начальник штаба флота в 5:30 22 июня приказал кораблю возвратиться в базу. Однако до Т-216 эта радиограмма не дошла, и он, получив общее оповещение о начале войны, поставил параванный трал, чтобы одновременно нести дозор и производить разведывательное траление. В 9:40 командир Т-216 донес по радио, что одна мина взорвалась в трале, а другая подсечена. Поскольку описаний немецких якорных мин на корабли КБФ не поступало, а у подсеченной мины ЕМС имелось пять колпаков, что соответствовало давно имевшемуся на тральщиках КБФ описанию шведской мины «Мотала», то последняя и фигурировала в донесении. Позднее в штабе КБФ получили радио от командира Т-216 о том, что в девяти милях севернее маяка Тахкуна взрывом мины уничтожен трал. Наконец в 16:45 от тральщика пришло донесение, где прямо указывается, что в 9-12 милях северо-западнее маяка Тахкуна выявлена минная банка, поставленная, предположительно, минувшей ночью[18].