Трагедии моря

Если медведи мирно сосуществовали с аборигенами, то этого не скажешь о их взаимоотношениях с прибывающими на судах контрабандистами. Насытившись по горло (вполне буквально) рыбой, и соленой, и свежей, европейские рыбаки, промышлявшие летом у берегов Нового Света, страстно жаждали отведать мяса, и наиболее доступным источником его был белый, или, как они его еще называли, «водяной», медведь. Встречавшийся в изобилии на побережье от Новой Шотландии до Лабрадора, где промышляли рыбу, он привлекал внимание людей не только цветом своей шкуры, но и тем, что совсем их не боялся и при появлении человека не прятался и не пускался в бегство. Наоборот, медведь будто нарочно выискивал береговые рыбацкие поселения, которые его чуткий нос улавливал за несколько километров. Там он бесцеремонно угощался рыбой из сушилок, чем приводил в ярость их владельцев. Все эти причины, а также интерес, проявляемый европейцами к косматой медвежьей шкуре, сразу же сделали его мишенью для уничтожения.

Можно лишь удивляться, насколько живучим оказался белый медведь в подобных условиях. Тем не менее его популяции в южной части Ньюфаундленда резко сократились уже к концу XVII века, когда о нем стали ходить всякие небылицы. Барон Лахонтан, например, писал в 1680 году: «Белые медведи — это чудовищные звери… они настолько свирепы, что нападают в море на шлюпку с семью-восемью рыбаками на борту… Я никогда не видел их, за исключением одного медведя… который определенно разорвал бы меня на куски, если бы я не выследил его на приличном расстоянии и не имел достаточно времени, чтобы убежать под укрытие Форта-Луи в Пласеншии [на юго-восточном берегу Ньюфаундленда]».

Как ни парадоксально, уничтожение европейцами «водяных» медведей в южном и восточном районах залива Св. Лаврентия привело к противоположному результату на северном берегу залива. К западу от пролива Белл-Айл лежала Страна Белых Медведей. Их было там множество, чему способствовало обилие пищи: зимой и ранней весной — легкодоступные стада гренландского тюленя и хохлача, в течение всего года — длинномордого и обыкновенного тюленя, а также молодых моржей. Поздней весной на бесчисленных прибрежных островках медведи лакомились яйцами и птенцами морских птиц. В реках весной и осенью косяками ходил лосось, а в устьях рек можно было поживиться треской и камбалой. На суше медведи питались ягодами и другой растительной пищей. Во времена аборигенов случалось, что белые медведи устраивали грандиозные пиршества у выброшенных на берег китовых туш.

В XVI веке китовым промыслом у северного побережья залива Св. Лаврентия стали заниматься баски. На берегу появилось такое количество китовых туш, что даже все белые медведи восточного побережья Северной Америки не смогли бы справиться с этим даровым угощением. Образовавшийся избыток пищи, видимо, и привел к «демографическому взрыву» популяции белого медведя. Их там развелось столько, что весь этот регион стал приобретать репутацию опасной зоны.

Если эта репутация и не была придумана хитроумными басками, чтобы отпугнуть конкурентов от мест чрезвычайно выгодного китобойного промысла, то, уж во всяком случае, баски способствовали ее распространению. Особенно дурной славой из-за белых медведей пользовался остров Антикости в самом центре китобойного промысла басков. В первой четверти XVII века, как поведал нам о том Шамплейн, даже местные жители избегали появляться вблизи этих мест, ибо, «по их словам, там встречаются очень опасные белые медведи». Другой француз, преподобный отец Сагард, проплывая мимо острова в 30-х годах XVII века, отмечал: «Как говорят, на острове Антикости обитают огромного роста белые медведи, которые едят людей».

Так или иначе, бесплатные завтраки, которыми баски в течение столетия снабжали белых медведей, обернулись для последних сомнительным благодеянием. Когда в начале 1600-х годов количество китовых туш поубавилось, белые медведи были вынуждены начать борьбу за существование. К тому же изобилие зверей пробудило меркантильные интересы французов, которые к этому времени снабдили ружьями индейцев северного побережья и склонили их к занятию пушным промыслом. С ружьями в руках аборигены одолели белых медведей, быстро отвыкнув относиться к ним с традиционным уважением после того, как поняли, что медвежьи шкуры можно обменять на безделушки и бренди на французских факториях. К началу XVIII века местные белые медведи как с острова Антикости, так и со всего побережья залива были преданы забвению вслед за их собратьями с острова Ньюфаундленд.

Несколько дольше они смогли продержаться в районе пролива Белл-Айл. Еще в 1707 году французский коммерсант Куртеманш считал, что белые медведи — обычное для этих мест явление. Однако уже к 1766 году все, что мог услышать о белых медведях побывавший в этом районе известный английский натуралист Джозеф

Бэнкс, — это рассказ о том, как однажды видели самку с двумя детенышами по ньюфаундлендскую сторону пролива.