Трагедии моря

Как полагал американский зоолог, ныне покойный д-р Франсис Харпер, много путешествовавший по Лабрадору, различимый вид северо-восточного гризли вымер в районе Унгавы и Лабрадора после проникновения туда огнестрельного оружия. С одной стороны, индейцы и инуиты получили (от торговцев) средства для нападения на больших медведей, которые ранее чувствовали себя практически неуязвимыми. С другой стороны, появление огнестрельного оружия привело к массовому истреблению карибу в арктической тундре, и оставшиеся в живых медведи, питавшиеся в основном павшими оленями, понесли неизбежные потери от голода и сопутствующих ему болезней.

Какими мы были, такими и остаемся.

Немало медведей гризли все еще живут в национальных парках и на других охраняемых территориях. Однако даже там этот вид медведей не может чувствовать себя в безопасности перед лицом нарастающих требований «изгнать медведей» с обширных площадей многих национальных парков. Считается, что они представляют опасность для полчищ людей, направляющихся в парки, чтобы «вступить в контакт с природой».

Эти люди, видимо, хотят стерильного контакта с природой. И кажется, они его получат: национальные парки США и Западной Канады спешат «распорядиться» десятками и даже сотнями гризли. Иногда их просто отстреливают, порой заманивают в ловушки и вывозят в отдаленные районы, где кормовых ресурсов хватает только для сохранения местной популяции медведей. Бывает, что их изгоняют из национальных парков, за пределами которых с ними быстро расправляются профессиональные охотники, причем часть охотников довольствуется лишь желчным пузырем, за который, как и в случае с белым медведем, покупатели с Востока платят большие деньги.

Везде, где только еще существуют популяции диких гризли, их уничтожают охотники-спортсмены или охотники-профессионалы. Уничтожают не только ради добычи, а и в соответствии с правительственными программами, рассчитанными на умиротворение охотников на карибу, лося, вапити и других оленей, снежную козу и снежного барана. Перебив чересчур много этих животных, охотники теперь сваливают вину за плохую добычу на медведей гризли и волков и требуют их полного истребления.

Угроза уничтожения нависла даже над остатками медвежьего клана в арктической тундре западнее Гудзонова залива. Хотя на медведей номинально распространяется законодательство об охране природы Северо-Западных территорий Канады, их все еще разрешается убивать «в порядке самозащиты». Учитывая определенную репутацию, которой мы наделили гризли, любой охотник, белый или краснокожий, пожелавший убить медведя, может чувствовать себя свободным от преследований законом. В 1967 году, когда я путешествовал по западной Территории Канадской Арктики, я слышал о том, что восемь медведей гризли и какое-то число белых медведей были убиты, надо думать, в порядке «самозащиты». Разумеется, ни один такой случай властями расследован не был.

Оставшаяся популяция медведей арктических тундр насчитывает, возможно, не более 300 особей. Они не могут или не хотят жить возле мест активной человеческой деятельности, а в дальнейшем им еще предстоит испытать массовое «освоение природных ресурсов» в районах их традиционного обитания. В последние десятилетия часть медведей, по-видимому, переселится из арктических тундр в каменистую, дикую, сходную с лунным ландшафтом местность, расположенную севернее залива Честерфилд-Инлет. Здесь они смогут обрести хотя бы временный покой. Однако этот весьма суровый край земли способен прокормить лишь очень немного животных.

Интересно, не будут ли в скором времени ученые-эксперты утверждать, что гризли арктических тундр, каково бы ни было его происхождение, является не более чем плодом досужей фантазии?

В своей лоснящейся черной шубе грузный, но вместе с тем проворный барибал^{63} играет двойную роль в придуманном современным человеком сценарии из жизни диких мест. С одной стороны, он кажется слегка комичным и довольно симпатичным существом, способным в то же время пощекотать нервы туристу-фотолюбителю, с другой — свирепым потенциальным убийцей, каким его видит через телескопический прицел своей мощной винтовки охотник-спортсмен, воображающий себя этаким Даниэлем Буном[43].

Таким образом, как ни парадоксально, черный медведь является одной из основных туристических достопримечательностей и в то же время он играет главную роль в «добычливой» охоте на крупного зверя.

Когда европейцы впервые появились на Североамериканском континенте, черные Медведи в изобилии встречались на всей территории между Атлантическим и Тихим океанами, от верхней границы древесной растительности субарктики до Мексики включительно. Они населяли все Атлантическое побережье, за исключением острова Сейбл и островов Магдален, расположенных слишком далеко от материка, чтобы туда могли добраться эти, в сущности, наземные животные. Кроме того, на занимаемой барибалами территории их было так много, что первые поселенцы порою называли их «медвежьей чумой».