Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

Трудно не упомянуть в этой связи еще одну деталь. Дело в том, что в одном из сообщений агента берлинской резидентуры «Старшины»[47] последний вполне резонно предлагал следующее: «советская авиация могла бы нанести бомбовые удары но румынском нефтепромыслам…»[48]. В том виде, в каком сообщение «Старшины» было опубликовано в «Очерках Истории Российской Внешней Разведки», практически невозможно определить, когда оно было получено.

Но вот что интересно. Мило того, что это напрямую совпадает со звучавшими на упомянутом Судоплатовым совещании в Генштабе тезисами, мало того, что это вплотную примыкает к данным 1937 г. и графа Нелидова, та же мысль — о бомбежках румынских нефтепромыслов — звучала и в новом варианте плана стратегического развертывания РККА от 11 марта 1941 г., который, правда, не был подписан командованием Красной Армии и не был утвержден Сталиным[49].

Любопытно, что это сообщение «Старшины» переполошило Центр, и он направил его в ГРУ, которое, выходит, ознакомило с ним Оперативное управление ГШ, которое и разрабатывало тогда новый вариант плана стратегического развертывания…

Однако к концу первой декады марта 1941 г. стало окончательно ясно, что немцы все-таки планируют три направления главного удара вермахта, и вариант от 11 марта не был подписан военным командованием и, соответственно, не был доложен Сталину…

Мысль о нанесении таких бомбовых ударов содержалась и в часто упоминаемом в различных исследованиях, но также не подписанном командованием РККА и не утвержденном Сталиным (потому как он ему никогда не докладывался) т. н. плане Жукова — Тимошенко от 15 мая 1941 г.

… Частые ссылки на информацию Нелидова, пускай и в сочетании с информацией 1937 г., не должны создавать впечатление какой-то их исключительности, в силу чего они-де стали нриоритетной основой для принятия важнейших решений. Подобное в разведке случается крайне редко — т е. принятие важнейших решений на основе данных одного источника, тем более решений высших государственных и военных инстанций.

Смысл авторитетного значения данных Нелидова в ином: фактически они были одними из тех наиболее редких в разведке сведений, которые раскрывали генезис основных положений плана «Барбаросса», а также особенностей стратегических подходов германского военного командования к решению ряда вопросов планировавшегося им блицкрига против СССР.

Соответственно и на страницах этой книги данные Нелидова фигурируют в том же качестве, тем более что это дает редкую возможность на одном примере проиллюстрировать едва ли не весь наиважнеиший тематический блок развединформации того периода. Странно, npaвдa, что такие данные, тем более столь четко совпадавшие с иными сведениями, воспринимались начальником ГРУс изрядным скепсисом — npu докладе сведений графа, как подчеркивает в своих мемуарах 3. Воскресенская, Голиков пренебрежительно хмыкал…[50]

И вот еще что. По свидетельству Судоплатова, Жуков как начальник Генштаба знал о Нелидове и его сведениям. Однако Судоплатов почему-то и это знание Жукова отнес на период после 22 июня!