Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?

…Кстати, такие же задачи имели и другие операции того времени, за что многие военачальники тех времен скопом охаивают Сталина, не желая даже чуть-чуть подумать над тем, а как он должен был организовать работу тыла, если гитлерюги поперли бы дальше на Восток без какого-либо сопротивления с нашей стороны…

Гитлеру вечем было ответить на «византийскую хитрость» Сталина: под Сталинградом и на Кавказе Адольф влип аки кур в ощип! Сталин загнал его в безвыходный капкан, точнее, в тот капкан, из которого выход всегда только один — только вперед ногами! 19 ноября 1942 г. капкан захлопнулся — начался перелом в войне!

И хотя нашим войскам пришлась, мягко говоря, очень даже несладко — бои в тех местах были до остервенения свирепо-жестокими, тем не менее они выдержали бешеный натиск гитлерюг.

А началось все, еще раз подчеркну это обстоятельство, осенью 1941 г. — после того, как Сталин впервые дал приказ о подготовке обороны в тех местах. После месяца нашего контрнаступления под Москвой первой же Ржевской операцией Сталин преднамеренно стал дурачить Гитлера и его генералитет, умышленно создавая у этих болванов ложное впечатление, что-де Западное направление является главным в планах Москвы.

Ради этого Сталин не очень-то и скрывал факт концентрации войск и резервов на этом направлении (например, из шести резервных армий, пять были около Москвы и лишь одна — в Сталинграде), но зато очень тщательно маскировал от гитлерюг свои приготовления под Сталинградом и на подступах к Кавказу. К глубокому сожалению, иначе тогда было невозможно. Преступная генеральская дурь в начале войны не оставила иного шанса — сломать хребет фашистскому зверю в тот момент можно было только в глубине страны.

Гитлерюги же настолько уверовали в какую-то особую приоритетность Ржевского направлению для советского командования, что тут же, еще в начале января 1942 г., состряпали лозунг, что-де «Ржев — ворога Берлина», в связи с чем каждый из воевавших на этом направлении гитлерюга лично подписывал клятву фюреру, что не сойдет со своего места под Ржевом![803]

Эта беспрецедентная уверенность не покидала их даже в послевоенных мемуарах. Бывший командир участвовавшей в тех боях 6-й пехотной дивизии вермахта генерал Хорст Гроссман, например, озаглавил свои мемуары на редкость неадекватно истине — «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта».

До выживших гитлерюг даже после войны так и не дошло, что если Ржев и был чем-то краеугольным, то уж никак не камнем, но мощным тормозом-разделителем войск вермахта! Валь там сдерживалась 1/6 часть всех дивизий вермахта на Восточном фронте. Тот же. Х. Гроссман, не ведая, естественно, что к чему, приводит убедительнейшие доказательства именно такого замысла Сталина (об этом чуть ниже).

Объективности ради обязан указать, что и до многих наших тоже, к глубокому сожалению, не очень-то доходит истинное значение Ржевских операций. Если уж Жуков умудрился полностью очиститься от каких бы то ни было подозрений на свой счет в том, что он хоть как-то, но понимал значение этих, под его же командованием осуществлявшихся операций, то чего можно и нужно (и нужно ли?) ожидать от других?!

В «Воспоминаниях и размышлениях» он писал: «Верховный предполагал, что немцы летом 1942 г. будут в состоянии вести крупные наступательные операции одновременно на двух стратегических направлениях, вероятнее всего — на московском и на юге страны (т. е. в направлении Сталинграда и Кавказа. — А. М.) …Из тех двух направлений И. В. Сталин больше всего опасался за московское… я… считал, что нам нужно обязательно… разгромить ржевско-вяземскую группировку, где немецкие войска удерживали обширный плацдарм… Конечно, теперь, при ретроспективной оценке событий, этот вывод мне уже не кажется бесспорным». Но все дело в том, что от издания к изданию мемуары Жукова все «дополняются» и «дополняются».

И пойди теперь догадайся, кто и зачем так лихо взывал к духу покойного маршала, что аж с того света он вовсю правил свои мемуары, на редкость чутко улавливая политическую конъюнктуру мирской суеты, чем, к слову сказать, он никогда не отличался и, в общем-то, никогда в том замечен не был!..

Отчасти печальный комизм этой ситуации в том, что из оного явственно вытекает, что Жуков так и не понял, почему после летней Ржевской операции он стан замом Верховного Главнокомандующего, а после зимней первым получил звание маршала![804]