Трагедия абвера. Немецкая военная разведка во Второй мировой войне, 1935–1945

Допрос – такие же враждебные ответы со стороны госпожи Гоббин – прошел безрезультатно.

Затем расследование зашло в тупик, и Литценберг уже было решил, что он так же мало чего добьется, как Пиффрадер и Лишка. Он не был этим недоволен; ему не хотелось выследить Небе.

Декабрь также не принес никаких результатов. И тут вдруг Литценбергу прислали протокол допроса от сентября 1944 года. Это был допрос одного обвиняемого из кружка Бонхёфера. Допрашиваемый показал, что на одной из встреч нескольких заговорщиков после покушения присутствовала женщина, которая должна иметь какое-то отношение к полиции. Имя ее у него не удержалось в памяти, но ему кажется, что оно оканчивалось как-то на – инг; в середине фамилии одно о или об. Он помнит, что эта женщина хвасталась, будто ей известно, где скрывается Небе.

Литценберг уже не сомневался: имя этой женщины – Хейде Гоббин.

Он тотчас позвонил ее начальнице, советнику уголовной полиции Вилькинг, и попросил вызвать к себе госпожу Гоббин. Перед этим он направил к ней нескольких своих сотрудников.

Хейде Гоббин была сразу же доставлена на Принц-Альбрехт-штрассе.

Литценберг поджидает ее в своей приемной. Когда ее доставили, он поначалу задает ей те же вопросы, что и при первом допросе. На этот раз все протоколируется. Госпожа Гоббин подписывает протокол. Присутствуют секретарша и регирунгсасессор Хаман.

Тогда Литценберг упрекает ее, что она говорит неправду.

Женщина упорствует. Разумеется, она говорит правду. В этот момент ей еще неизвестно, что ее арестуют, и она полагает, что ее отпустят, как и в первый раз.

– Тем временем, – говорит Литценберг, – ваше положение изменилось в неблагоприятную для вас сторону. Дело в том, что против вас имеется серьезная улика, что вы причастны к исчезновению Небе и знаете о его местонахождении. Несмотря на то что вы все отрицаете, на этот раз домой вы не попадете. Я арестую вас.

Хейде Гоббин пугается. Она озирается. А Литценберг молчит.

Вдруг госпожа Гоббин тихо говорит:

– Могу ли я переговорить с вами наедине?

Литценберг распахивает покосившуюся в проеме после воздушного налета дверь в свой кабинет. Там стоит письменный стол с креслом, этажерка с делами, круглый стол с двумя стульями.

Они останавливаются у окна, из которого видна другая сторона Принц-Альбрехт-штрассе.

– В любом случае вы подозреваетесь в пособничестве Небе. Как комиссару уголовной полиции вам должно быть понятно, что это означает. Но разве вы не знаете, каков Небе? Его давно следует найти у женщины крайне сомнительной репутации. – Хейде Гоббин ничего не отвечает, однако она явно приняла какое-то решение. – Готовы ли вы нести ответственность за подобного человека, фрау Гоббин?

Снова повисает пауза. Женщина размышляет. Она все еще любит Небе. Без всякого сомнения, Литценберг говорит правду о Небе, уж он-то его знает лучше. Даже сейчас этот человек не мог обходиться без женщин, даже у нее на глазах – у той, что помогла ему скрыться.

– Хорошо, – говорит она, – я вела себя с вами не очень-то вежливо, была заносчива. Не держите на меня зла. Я попала в скверную ситуацию. Моя мать совершенно слепа и без меня беспомощна. А моя сестра завтра ложится на операцию. Отпустите ли вы меня, – произнесла она, – если я вам расскажу все, что мне известно о Небе?

– Этого я обещать не могу. Но я постараюсь сделать для этого все, что в моих силах: я попробую добиться вашего освобождения у шефа управления Мюллера!

И тут плотина, сдерживавшая ее отчаяние, прорывается. Она рассказывает, ей необходимо выговориться. Отец ее был генералом. Ее дядя, тоже генерал, казнен в связи с делом 20 июля. Она была замужем, но всего лишь сутки; муж ее оказался гомосексуалистом. Тогда-то она и познакомилась с Небе; в то время он был еще только комиссаром уголовной полиции. Он стал ее первой настоящей любовью. Он клялся, что разведется и женится на ней.

Теперь Литценбергу все становится ясно. Он звонит Мюллеру, но того не оказывается на месте.

Хотя госпожа Гоббин и не знает, получит ли свободу, она продолжает торопливо рассказывать: все началось 28 июля. Она была у себя дома с советником уголовной полиции Пфаль. Они возились на кухне, когда зазвонил телефон. Госпожа Пфаль сняла трубку и затем в смущении прибежала на кухню: «Слушай, там Небе!»

Госпожа Гоббин подошла к телефону.

– Это Артур. Ты должна мне помочь. Я на пару дней приеду к тебе. Ты обязана мне помочь.

Потом он приехал, несколько опустившийся, заросший щетиной с проседью.

– Ты должна мне помочь; Фрик, славный Фрик мог бы укрыть меня в своем сельском доме в Мотцене, Хейде, помоги мне, заклинаю!

Тогда Хейде Гоббин отправилась к Вальтеру Фрику, у которого в Берлине была контора. Его жена держала ферму по разведению нутрий. Фрик, как порядочный друг, сказал «да», хотя и знал, какой опасности подвергается.

– Пусть приезжает, – сказал он просто и твердо. Затем они договорились, как Небе доставить в Мотцен.