42
Берлинские анархисты, поместившие три очерка М. Володина в «Анарх. Вестн.» (1923) о «трагедии Николаевска-на-Амуре» пошли в реабилитации еще дальше. Они делают уже апофеоз верным борцам за рабочее и крестьянское дело, преданным коммунистами.43
Большевицкая критика [44
«Восстания» партизан, конечно, были и здесь. Об этом свидетельствует хотя бы приказ командующего Западной армией ген. Ханжина от 6 апреля о расстреле укрывателей участников восстания и сожжении их домов и имущества. Факсимиле приказа приведено у Субботовского [с. 259]. Шайка дезертиров, в значительной степени вербующихся из «бедноты», действует в Тюкалинске Акмолинской обл. (сентябрь). Любопытно, что очевидец отмечает массовое явление, когда деревня постанавливает «всем миром» громить большевиков, чтобы покончить с гражданской войной [«Пр. Рев.». Кн. 8].45
Нечто аналогичное наблюдал Кроль среди гласных крестьян пермского губернского земства, переживших и не переживших большевизм. Приуральские гласные относились к коммунистам со страшным озлоблением и ненавистью; зауральские, относясь «крайне отрицательно», чувства озлобления не проявляли [с. 168]. Явление повсеместное. Сибирский летчик пор. Толстов, совершивший полет в Архангельск, в своих показаниях 2 июля отмечает, что на окраинах, где населению приходится нести все тягости войны, крестьяне ожесточены на большевиков и нередко целой деревней поступают в противобольшевицкие партизаны (праж. Арх.).46
Н. К. Волков по приезде из Сибири подчеркивал в статье, напечатанной в «Общем Деле» [№ 97], что деревня оставалась в стороне от первой большевицкой волны и о большевиках знала больше «понаслышке».47
Крестьяне с. Варваровки в Никольско-Уссурийском у., объявив нейтралитет, выдали тем не менее всех большевицких агитаторов48
Тезис Франка опровергает всеобщее сочувствие приходу «господской» власти, которое можно отметить решительно во всех местах, где царит коммунистическая деспотия». Дело другое — потом население разочаровывалось в новой власти. Этого сочувствия не могло бы быть при том психологическом восприятии, которое пытается установить автор «Размышлений о революции». Факт сочувственного ожидания победы Деникина и Колчака можно документировать бесконечным количеством свидетельств. Автор интересных очерков «К познанию прошедшего» в «Русской Мысли» рассказывает, как прихожане в Центр. России в 1919 г. требовали в церквах поминовения за здравие Колчака и Деникина. Но для нас более ценны свидетельства враждебной стороны. Не отрицает этого факта сочувствия, напр., Буревой в своей книжке «Колчаковщина» (вслед за большевицкой публицистикой он сейчас же оговаривается: так думает «темное крестьянство и несознательные рабочие» [с. 4]). Любопытно, что и Чернов подтверждает этот факт. «Мне самому приходилось сталкиваться с крестьянами, — пишет он, — которые уверенно говорили: "Колчак и Деникин — это наши друзья"». Не устраняет значения факта уверение Чернова, что подобная концепция объясняется пропагандой большевиков о связи «учредиловцев» с Колчаком. Большевики, «стремясь оклеветать и забросать грязью партию с.-р., лили воду на колчаковскую мельницу» [«Рев. Рос.», № 1].49
Так назывались на Алтае отряды, вооруженные железными пиками, насаженными на длинные деревянные древки.50
Еще в «Вольной России» 6 авг. 1921 г.51
О крестьянских восстаниях после Колчака имеются кое-какие данные (особенно о грандиозном тобольском восстании 1921 г.) в «Револ. России», № 10, 14, 15. См. также очерк П. Турханского «Крестьянское восстание в Зап. Сибири в 1921» [«Сиб. Арх.». II]. Автор отмечает, что восстанием была охвачена огромная территория: вся губерния Тобольская, часть Томской, Акмолинской, Оренбургской и Пермской.52
Аналогичное отмечает нам корреспондент «Рев. Рос.» [№ 12] в иркутском восстании 1920 г. (сентябрь). Среди партизан действуют вместе остатки «народно-рев. армии», группа «колчаковцев» и бурятские отряды.