Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

Пока М.В. Вишняк сделал одно только фактическое возражение. Ему представляется «вымышленной» и «абсурдной» моя схема, вернее, попутно отмеченная мною несогласованность в действиях русских политических организаций, выдвигавших создание так называемого Восточного фронта. Я указывал, что Самарский фронт, созданный искусственно и преждевременно, возник, скорее, в противовес планам «Союза Возр.» и «Национального Центра». Этот центральный пункт «обвинения» — как утверждает Вишняк — «висит в воздухе», ни одним фактом не подтверждён, да и не может быть подтверждён. Нет, фактов у меня приведено достаточно. Но, в сущности, повод для спора почти исчезает, если моё «обвинение» формулировать словами самого Вишняка: «Чисто хронологически можно утверждать… что комбинация «С.В.» и «Н.Ц.» возникла в противовес и направлялась вразрез плану создания фронта У.С.». Я готов согласиться: партийному плану, выдвинутому, в сущности, ещё в записке Чернова, представленной французской миссии в Москве, был действительно противопоставлен план общественный — план общенациональный. Те, кто создавали Правительство Комуча, не сочувствовали общественному договору и поэтому форсировали выступление. То, что Вишняку кажется в моей схеме абсурдным, просто является несомненным… Если бы это было не так, то почему было ген. Болдыреву не остаться в Самаре? — между тем он уклонился от принятия поста военного министра в Правительстве Колчака (ген. Болдырев в силу полученной информации иностранцами рассматривался как «эсеровский генерал» — так Гренар мне его и называл). Правильность моей схемы может быть доказана многочисленными свидетельствами, и Вишняк проявил лишь чрезмерную смелость в литературных суждениях, назвав мои утверждения «абсурдными». Косвенно я сам был одним из действующих лиц и мог бы рассказать о своих московских спорах и отношениях, установившихся с эсерами ориентации большинства ЦК, с момента, когда после Уф. Совещания была наконец установлена центральная власть и Комуч отошёл формально в прошлое…

Убедить партийных политиков я всё же не берусь, ибо знаю, что «человеку очень мудрено втолковать что-нибудь, о чём этот человек думает иначе». Это вновь в своё время отметил ещё Герцен. В третьей и четвёртой части своей работы мне приходится затрагивать очень острые общественные вопросы. Я хотел бы слышать возражения, основанные на фактах, а не на теоретических рассуждениях, которые исходят притом исключительно только из традиционных догм и предрассудков. Много спорного и неясного имеется ещё в истории гражданской войны. Полемика, ведущаяся в области фактов, может способствовать прояснению загадочного и недоговорённого. Такую критику и такую полемику можно только приветствовать и не бояться, что подлинная история может помешать сплочению «антибольшевицкой демократии» и созданию некоего средостояния между правым и левым флангами русской общественности. Хуже всего вуалированное прошлое.