Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

В своей откровенности Колчак проявлял, однако, большую осторожность, остерегаясь «малейшей возможности дать материал для обвинения отдельных лиц, которые попали или могли ещё попасть в руки восстановителей советской власти». Попову (редактору показаний) только не нравится, что Колчак «никак даже в отношении далёкого прошлого не хочет признать себя монархистом. И свой монархизм, монархические цели борьбы с большевиками он прикрывает флером устремлений демократических». Как держался Адмирал на допросах? «Держался, как военнопленный командир проигравшей кампанию армии, и с этой точки зрения держался с полным достоинством. Этим он резко отличался от большинства своих министров, с которыми мне приходилось иметь дело в качестве следователя по колчаковскому делу колчаковского Правительства. Там была, за редким исключением, трусость, желание представить себя невольными участниками кем-то другими затеянной, грязной истории, даже изобразить себя чуть не бойцами против этих других, превращение из вчерашних властителей в сегодняшних холопов перед победившим врагом. Ничего этого в поведении Колчака не было» [VII].

А каковы были следователи? Кроль рассказывает, что по «доходившим бесспорно точным сведениям адмирал импонировал не только членам П.Ц., но и большевицкой комиссии, допрашивающей его. По всем данным к адмиралу относились хорошо, с уважением» [с. 208]. В сущности, главную роль при допросе играет Алексеевский — он главный следователь, — Попов, Чудновский, Денике сравнительно редко вмешиваются, их реплики носят по преимуществу формальный характер. Два-три раза роль допрашивающего переходит как бы к Денике. Во всех остальных случаях наиболее острые вопросы ставит всегда Алексеевский; он подаёт наиболее резкие реплики; он с наибольшим пристрастием допрашивает адмирала. Имя Лукьянчикова нигде не фигурирует — он ни разу ни одного вопроса не задал Колчаку. Вероятно, с.-р. Лукьянчиков и был тем членом комиссии, о котором упоминает один из иркутян, Мих. Струйский, передающий такую подробность: «Чудновский, заметив, что Колчак с большим удовольствием пьёт чай, решил лишить его этого маленького удовольствия и приказал на следующий раз подать стаканы с чаем лишь по числу членов комиссии. Один из членов комиссии, видя, что Колчаку не дали чаю, передал ему свой стакан» [«Н.Р. Сл.», № 5700].

Допрос происходил в самой тюрьме в кабинете начальника. Здесь же допрашивался и Пепеляев, но допрашивался реже, и его показания пока ещё скрыты для истории. Гришина-Алмазова, заключённая в камеру рядом с Пепеляевым и имевшая возможность переписываться с ним, говорит, что он был «совершенно спокоен».

Гришина-Алмазова оставила нам и описание быта тюрьмы. Исключения для Верховного правителя не было сделано.