Трагедия армянского народа. История посла Моргентау

– Если вы хотите услышать правду, – ответил я, – могу вас заверить в следующем: не думаю, что для Соединенных Штатов является принципиально важным то, какие именно термины вы употребляете. Но вы должны заверить мировую общественность, что сожалеете об этом деянии, считаете его ошибочным и что ничего подобного больше не произойдет. Иначе Соединенные Штаты не будут удовлетворены.

– Мы не можем это сделать, – ответил он. – Мы обязаны считаться с общественным мнением в Германии. Если мы сделаем подобное заявление, существующий кабинет падет.

– Но я считал, что общественное мнение у вас под контролем, – ответил я. – Возможно, у вас мало времени, но вы, определенно, можете изменить отношение народных масс таким образом, чтобы они одобрили такое решение.

– Если речь идет о газетах, это правда, – сказал фон Ягов. – Мы можем их контролировать. Но это займет некоторое время. Газеты не могут идти на попятную сразу. Они должны делать это постепенно, скажем, в течение двух или трех недель. Но мы можем ими управлять. Зато есть отдельные члены парламента, которыми мы не в состоянии управлять, а они могут причинить столько неприятностей, что всем нам придется уйти в отставку.

– Мне кажется, что вы можете собрать этих людей вместе, – снова заговорил я, – объяснить им необходимость того, чтобы Соединенные Штаты оставались в стороне от войны, и они поймут. Беда в том, что вы, немцы, не знаете специфики моей страны. Вы не думаете, что Соединенные Штаты будут воевать. Вы не понимаете президента Вильсона, вы считаете, что он идеалист и мирный человек, который ни при каких обстоятельствах не возьмет в руки оружие. Тем самым вы делаете величайшую и самую дорогостоящую ошибку, которую только может сделать нация. Президент – человек далеко не однозначный. Не забывайте, что в нем течет шотландская и ирландская кровь. До сегодняшнего дня вы видели только его шотландскую сторону. Шотландская кровь делает его очень осторожным, заставляет взвешивать каждый шаг, добавляет ему терпение и выносливость. Но только в нем также живет огонь и боевой дух ирландцев. Если он однажды вцепится в кого-то, даже лом не поможет разжать его челюсти. Если он решит воевать, он будет драться со всей страстью своей души и пойдет до конца. Вы уже достаточно далеко зашли со своими провокациями, и вряд ли стоит идти дальше. Вы также продолжаете обманываться потому, что некоторые члены конгресса, возможно даже отдельные члены кабинета, выступают за мир. Но вопрос будет решать только один человек – это президент. Он решит так, как считает правильным, и независимо от того, что могут сказать или сделать другие.

Фон Ягов сказал, что я описал ему президента по-новому, но он тем не менее продолжает считать, что Соединенные Штаты не вступят в войну. И тому есть еще одна причина.

– А как насчет американских немцев? – спросил он.

– Я могу рассказать вам о них абсолютно все, – ответил я, – потому что сам являюсь одним из них. Я родился в Германии и провел там первые девять лет своей жизни. Я всегда любил многое из немецкого, например музыку и литературу. Но мои родители покинули эту страну, потому что не были здесь счастливы. Соединенные Штаты дали им дом, сделали их успешными и счастливыми. Таких, как мы, миллионы. Нет ни одного пути к вершинам бизнеса или социального положения, который бы не был для нас открыт. Не думаю, что есть другие люди, так же довольные жизнью, как мы, американские немцы. – Я не мог открыть ему мои собственные мысли, потому что пока еще оставался послом, но я мог и должен был сказать следующее: – Возьмите хотя бы моих детей. В этой войне их симпатии были целиком на стороне Англии и ее союзников. Мой сын сейчас здесь, со мной. Он не устает повторять, что, если Соединенные Штаты вступят в войну, он немедленно вступит в армию. Неужели вы думаете, что в случае нашего вступления в войну они станут на вашу сторону? Это же нелепо. И большинство американцев немецкого происхождения думает в точности так же.

– Меня заверили, – сказал фон Ягов, – что в случае вступления вашей страны в войну американские немцы поднимут восстание.

– Выбросьте подобные глупости из головы, – ответил я. – Первый же, кто пойдет на это, будет наказан так быстро и сурово, что другим будет неповадно. Причем я считаю, что настаивать на самом суровом наказании в первую очередь будут сами же американские немцы.