Трагедия армянского народа. История посла Моргентау

Немцы даже не пытались скрыть, что считают себя хозяевами этого города. Точно так же, как Вангенхайм создал маленькую Вильгельмштрассе в своем посольстве, немецкие военные учредили маленькую версию берлинского Генерального штаба. Они даже привезли с собой из Германии своих жен и семьи. Я слышал, как баронесса Вангенхайм говорила, что у нее есть небольшой двор в немецком посольстве.

Однако немцы были единственными, кто наслаждался этим процессом. Сопровождающая мобилизацию конфискация была не чем иным, как грабежом гражданского населения. У турок забирали лошадей, мулов, верблюдов, овец, коров и другой скот, который смогли обнаружить. Энвер сказал мне, что они собрали 150 тысяч животных. Они делали это безрассудно, не задумываясь о продолжении рода. Во многих деревнях они оставляли двух коров или двух кобыл. Эта методика проведения конфискации привела к закономерному результату – уничтожению национального сельского хозяйства и голоду сотен тысяч людей. Но турки, как и немцы, считали, что война будет короткой и что раны, нанесенные этими конфискациями сельскому населению, быстро затянутся. Правительство также демонстрировало бесстыдство и недостаток ума, когда изымало товары у торговцев и продавцов магазинов. Эти действия очень походили на обычное воровство на большой дороге. Но среди упомянутых торговцев практически не было мусульман; большинство были христианами, хотя было и несколько евреев. Таким образом, турецкие офицеры не только снабжали всем необходимым свою армию и, между прочим, наживались на этом сами, но и наслаждались чувством религиозной мести, грабя учреждения, принадлежащие неверным. Они входили в розничный магазин, забирали практически все товары с полок, давая клочок бумажки в качестве расписки. Так как правительство не заплатило за изъятое у населения во время Итальянской и Балканской войн, то вряд ли торговцы ожидали, что получат хоть что-то за отобранные товары. Впоследствии тот, кто понимал чиновничество и был политически влиятельным, получил обратно около 70 процентов – что сталось с оставшимися 30, не является секретом для того, кто имел опыт общения с турецкими бюрократами.

Для большинства населения конфискации означали финансовый крах. То, что все это было банальным грабежом, доказывают многочисленные предметы, изъятые якобы для нужд армии. Так, офицеры забрали весь мохер, который смогли найти; иногда они забирали даже женские шелковые чулки, корсеты и детские тапочки. Я даже слышал о случае, когда они пополнили турецкий военный склад икрой и другими деликатесами. Так, они требовали одеял у продавца, торговавшего женским нижним бельем. Поскольку их у него не было, офицеры забрали то, что было, а впоследствии он находил свой товар в магазине конкурента. Так турки поступали и во многих других случаях. Господствующая система заключалась в том, чтобы забирать движимое имущество везде, где это возможно, и превращать его в деньги. Куда в конце концов отправлялись деньги, мне неизвестно, но не вызывает сомнений, что множество людей нажились на этом. Я говорил, что подобный способ мобилизации и конфискации уничтожал страну. Нужда и голод вскоре поразили ее. Из 4 миллионов взрослого мужского населения 1,5 миллиона в конце концов поступили на военную службу, таким образом, около миллиона семей осталось без кормильцев, все в состоянии крайней нужды. Турецкое правительство платило своим солдатам 25 центов в месяц, а их семьям – денежное пособие в размере 1,25 доллара в месяц. Результат не заставил себя долго ждать: тысячи людей умирали от недостатка еды; многие были ослаблены от плохого питания. Полагаю, что Турецкая империя после начала войны лишилась примерно четверти населения. Я спросил Энвера, почему он позволял уничтожать свой народ таким образом. Эти страдания не произвели на него ни малейшего впечатления. Он был поражен тем, как практически без денег удалось создать столь большую армию, что, как он хвастался, не удавалось сделать ни одной другой нации. С целью добиться этого Энвер издал приказ, согласно которому уклонение от военной службы считалось дезертирством и каралось смертной казнью. Также он принял проект, по которому любой житель Оттоманской империи мог быть освобожден от военной службы, заплатив около 190 долларов. Свои достижения Энвер считал выдающимися. Это был первый случай, когда он почувствовал вкус неограниченной власти и наслаждался этим.

То, что Германия руководила мобилизацией, не предположение, а доказанный факт. Мне достаточно лишь упомянуть, что немцы конфисковали материалы от собственного имени для собственных нужд. У меня есть фотографическая копия документа, подтверждающая конфискацию партии жмыха с судна, проведенную немецким военным атташе Хуманом. Документ датирован 29 сентября 1914 года. «Все с парохода «Дериндже», что вы упомянули в своем письме от 26-го числа, – написано в этой бумаге, – изъято мной для нужд немецкого правительства». Это ясно показывает, что за месяц до вступления Турции в войну Германия осуществляла в Константинополе верховную власть.