Трагедия капитана Лигова

В голосе Лигова было столько изумления, что на его возглас обратили внимание все, кто стоял вокруг. Пуэйль застыл на месте. Страх сковал его, не давая сделать ни шагу дальше. Испанец смотрел на Лигова, не отводя взгляда. Руки, повисшие вдоль тела, скребли пальцами по платью.

Лигов не верил своим глазам. Неужели перед ним стоял Пуэйль? Правда, Фердинандо было трудно узнать. Постаревший, давно не бритый, с грязной серой щетиной на щеках, он мало напоминал того, хотя уже опустившегося, но еще наглого и самоуверенного проходимца, каким видел его Лигов последний раз. Сейчас перед ним стоял совсем придавленный, сгорбившийся человек с трусливым выражением в глазах. Многодневное путешествие в трюме сильно сказалось на Пуэйле. Он похудел, платье было в неряшливом виде.

— Капитан Удача… — наконец выговорил хриплым, дрожащим голосом Пуэйль. То ли от испуга, то ли от усталости он говорил почти шепотом.

Теперь, когда Фердинандо убедился, что перед ним стоит действительно капитан Удача, его охватил ужас. И без того бледное лицо испанца стало мертвенным, губы посинели. Он ждал, что Лигов сейчас по меньшей мере прикажет повесить его. Во всяком случае это было бы самое мягкосердечное, что сделал бы Пуэйль, если бы он поменялся местами с Лиговым.

К испанцу подбежал солдат из охраны:

— Чего остановился, как на ярмарке? А ну шагай дальше!

Лигов проводил Пуэйля взглядом, а тот шел, оглядываясь, втянув голову в высоко поднятые плечи, будто опасался, что его вот-вот ударят, и лишь тогда, когда Лигов остался далеко позади, Пуэйль зашагал смелее и свободнее, убедившись, что его вовсе никто не собирается бить.

Встреча с проходимцем произвела на Лигова неприятное впечатление, но в то же время заставила и задуматься. Каким образом, почему испанец оказался на судне, принадлежащем Дайльтону, которого Пуэйль ненавидел всей душой и считал своим худшим врагом? Как низко пал Пуэйль, если добровольно пошел в услужение к Дайльтону! О Пуэйле Лигов рассказал Рязанцеву и Козакевичу. Те с интересом выслушали капитана. Рязанцев предложил:

— А вы побеседуйте с этим испанцем. Быть может, он что-нибудь и расскажет интересное.

— Вот-вот. Поговорите-ка с ним, Олег Николаевич, — поддержал контр-адмирал, обращаясь к капитану.

Лигов сосредоточенно думал. Новая встреча с Пуэйлем была тягостной, но казалась необходимой. Быть может, испанец осведомлен о планах Дайльтона, о том, где думает он в этом году вести охоту.

— Хорошо, господа, я согласен, — кивнул Лигов.

— И не будем откладывать дело, как говорится, в долгий ящик, — поднялся со своего кресла Козакевич. Он подошел к столу и поднял маленький серебряный звоночек.

Моряки сидели в кабинете контр-адмирала перед пылающим камином. Начало лета на Нижнем Амуре было запоздалое, холодное. Особенно прохладно было по вечерам.

На звонок вошел дежурный офицер, и Козакевич отдал приказ привести Пуэйля. Когда контр-адмирал вернулся к камину и опустился в свое кресло, Лигов, глядя, как бежит по поленьям огонек, как с сухим шорохом рассыпаются угли, пылающие рубинами, проговорил:

— Трудноватые времена наступают для нас, господа, если такие, как Пуэйль, приходят грабить здешние места.

Рязанцев и Козакевич обменялись взглядами. Тон Олега Николаевича встревожил их. Лигов был очень озабочен. Он даже не пытался это скрыть. И действительно, чем больше думал Олег Николаевич о появлении Пуэйля, тем все более серьезной казалась ему обстановка, которая складывалась сейчас. Он ничего не знал, были только догадки, предположения, но тревога в душе росла. Лигов тряхнул головой, чтобы отогнать невеселые думы. Он же не один! С ним Рязанцев, Козакевич, Белов…

Ввели Пуэйля. Испанец так трясся от страха, что ему указали место около камина. В кабинете настала тишина, в которой особенно громко потрескивали дрова да бились языки пламени. Пуэйль жался к огню, затравленным взглядом следя за русскими.

— Как вы оказались на судне Дайльтона? — задал Лигов первый вопрос.

Пуэйль, видимо, ожидал подобного вопроса, потому что быстро ответил:

— Хотелось поправить дела… Вот и пошел в Бобровое море…

Лигов сделал нетерпеливый жест, и испанец осекся. Олег Николаевич перехватил жадный взгляд Пуэйля, брошенный на столик, где стояла начатая бутылка коньяку. Лигов налил стакан, протянул Пуэйлю и сказал как можно мягче:

— Скажите правду, и я даю слово моряка, что сумею облегчить вашу участь.

Пуэйль взял стакан и дрогнувшим от надежды голосом проговорил:

— Я знаю, что капитан Удача выполнит свое слово.