Трагедия капитана Лигова

— Все, — чувствуя вину, робко подтвердил Рюд, но Дайльтон уже не слушал его. Первой мыслью его было срочно вызвать Джилларда и послать в Норвегию. Надо успеть приобрести побольше акций новой компании, устроить в правление своего человека. Но тут же Дайльтон решил: «Нет, Джилларда не трогать. Пусть он закончит с Клементьевым. Кого же послать в Тенсберг?»

Яльмар догадывался, о чем думает Дайльтон. Ему хотелось услужить президенту, но на ум ничего не приходило. Чтобы что-то сказать, обратить на себя внимание и нарушить тягостное молчание, он между двумя глотками вина сообщил:

— Пуэйля я разыскал.

— Что? — не понял Дайльтон, занятый своими мыслями.

— Пуэйля, испанца, — повторил Рюд. — Ну, тот, что когда-то был тоже китобоем.

— А, Фердинандо! — воскликнул Дайльтон. — Значит, жив старый бродяга!

— Не хотел идти к вам. Чего-то боится.

Дайльтон усмехнулся. Вовремя удрал Пуэйль из Японии. Его счастье, что сообразил, а то бы давно и праха не осталось. Где же болтался эти годы Пуэйль? Впрочем, все равно. А сейчас он появился весьма кстати. Дайльтон спросил:

— Где же Пуэйль?

— Там! Я его привел. — Рюд через плечо показал большим пальцем на виллу.

Дайльтон хлопнул в ладоши. Появился слуга, и президент приказал пригласить Пуэйля. Он с интересом смотрел на террасу, и когда на ней появился сухощавый человек в кремовом легком костюме и соломенной шляпе, Дайльтон легко поднялся из кресла и пошел ему навстречу:

— Пуэйль, Фердинандо! Старый друг!

Он с улыбкой протягивал руку пожилому человеку: Со смуглого лица Пуэйля настороженно смотрели продолговатые темные глаза. Они не утратили своего маслянистого блеска. Тонкая полоска усов по-прежнему чернела над верхней губой. Дайльтон с удовольствием заметил в усах испанца седины. Лицо Пуэйля несколько обрюзгло, но вид у него был неплохой.

— Да ты отлично выглядишь, старина, — дружески продолжал Дайльтон. — Давай твою руку!

Он крепко пожал руку испанцу и, не выпуская ее, повел Пуэйля к столику:

— Рад, очень рад тебя видеть. За встречу! — Он налил бокалы и один протянул Пуэйлю.

Все еще не доверяя гостеприимному тону Дайльтона, Пуэйль повторил:

— За встречу! — и выпил свой бокал.

«Видно, я нужен для чего-то Дайльтону», — подумал Пуэйль. Эта мысль приходила к нему все чаще с тех пор, как он встретился с Рюдом в таверне «Черный парус». Яльмар сказал, что Дайльтон хотел видеть Пуэйля. «Не для того же позвал меня, чтобы тут прикончить». Испанец успокоился.

— Яльмар! — обратился с улыбкой Дайльтон к Рюду. — Прошу тебя поднять с нами бокал и больше я не хочу тебя задерживать, раз ты так спешишь.

Яльмар обиделся. Дайльтон его выставлял..

— Да, да, — закивал он. — Я очень спешу. Вы уж извините. — Он торопливо выпил вино, выбрал сигару и откланялся.

— Стареет. Скоро на прикол станет, — пренебрежительно кивнул ему вслед Дайльтон, давая понять Пуэйлю, что держится с ним доверительно. — Ну, рассказывай, где был, где пропадал. Ты так неожиданно уехал.

«Сбежал от твоих убийц», — мысленно ответил Пуэйль, но улыбнулся и сказал:

— Был во многих гаванях, много миль прошел. И решил тут, на Гавайях, закончить свое плавание.

— А не рано ли тебе паруса убирать? — Дайльтон понял, что Пуэйль не хочет рассказывать о себе, о том, где был. Да это и не интересовало президента. Ему было достаточно, что Пуэйль нигде ничего о нем и его делах не болтал. Вот почему Дайльтон сейчас прямо сказал:

— Ты, Фердинандо, можешь быть нем, как мертвый кит. Поэтому я хочу, чтобы наша дружба продолжалась.

Авантюрист неторопливо поднял глаза от бокала и, встретившись взглядом с Дайльтоном, ответил:

— При хорошей погоде могу выйти в рейс! Порт назначения?

— Хотя бы Норвегия, — полувопросительно сказал Дайльтон.

— При попутном ветре туда можно быстро дойти! — Пуэйль уже чувствовал, что встреча, которой он опасался, сулит доход.

— Золотом ветре! — засмеялся президент и поднял бокал. — Готовься выбирать якорь!

Они чокнулись. Дайльтон заметил, что у Пуэйля дрожит рука. «Боится меня, — удовлетворенно отметил президент. — Будет служить».

Они выпили. Затягиваясь сигарой, Дайльтон уже тоном приказа заговорил:

— Поедешь в Тенсберг…

2

Прикрываясь варежками от колкого снега, бьющего в лицо, Клементьев и Северов шли по берегу бухты Гайдамачик. Пурга налетела внезапно. Еще утром с мутно-белесого неба ярко светило солнце, а после полудня с севера из-за дальних сопок потянул холодный ветер, и вдруг обрушилась пурга. Снег летел со всех сторон, смерчами крутился в воздухе, бил в лицо. В бухточке за пеленой снега едва виднелся силуэт китобойца. Северов остановился у крайнего сарая на косе, и прижался к деревянной стене. Здесь, в затишье, можно было перевести дыхание. Он снял варежку, обтер красное лицо, соскреб с бровей уже успевший обратиться в ледяную корку налипший снег. Его примеру последовал и Клементьев.

— Ну и погодка! — прокричал он, наклоняясь к Северову. — Зима разъярилась!

— Надолго задуло, — закивал тот и, протянув руку вперед, указал через бухточку на западный берег. — Но завод наш не снесет!