Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Генерал П.Н. Краснов также носил золотые погоны русского генерала от кавалерии. Но у него они были на мундире с немецкими генеральскими петлицами. Глобочник не мог не заметить этой несуразности, и немцы должны были своевременно предупредить штаб-атамана о необходимости сменить петлицы. Или же приготовить к торжественному акту новый генеральский мундир. В этой резавшей мои глаза неряшливости «на высшем уровне» моя мнительность, взращенная во время моей двухлетней службы в германских ВВС, укрепляла мое подозрение (может быть, в данном случае несправедливое), что немцы не принимают Доманова как военачальника всерьез, не признают в нем настоящего генерала. Старые обиды не скоро забываются.

После парада в честь генерала П.Н. Краснова весь личный состав училища собрался в актовом зале школы. Свое обращение к нам прославленный казачий вождь начал словами: «Мои дорогие юнкера!»

Генерал Краснов был не только признанным писателем (к тому времени я уже был знаком с его повестью «Амазонка пустыни». Позже я прочитал его роман «От двуглавого орла до красного знамени»), но и увлекательным рассказчиком. В продолжение всей его речи мы сидели очарованные обаянием его личности. Он рассказывал нам о России, в которой он родился, вырос и возмужал, которую любил и которой служил. Это была Россия царей и императоров. Ей он сохранил верность и теперь возносил хвалу. Монархия, процветание и слава России в его сознании были нераздельны. Она же была символом единства и престижа России в глазах внешнего мира и в годы внутри- и внешнеполитических успехов и побед, и в годину кризисов и тяжких испытаний. Как иллюстрацию своего тезиса он привел случай из своей жизни, который сохранился в моей памяти до сегодняшнего дня.

После поражения России в войне с Японией в 1904–1905 гг. Краснов, тогда еще молодой офицер, был послан со служебным поручением в Китай. Там он убедился, что, несмотря на проигрыш войны, умная финансовая политика русского правительства (Краснов особо упомянул графа Витте) способствовала сохранению престижа России и доверия к ней в глазах китайцев. В городе, название которого я не запомнил, Краснов зашел в лавку, чтобы купить подарок жене. Кажется, шелковую шаль.

«Чем вы хотите, чтобы я заплатил вам?» — спросил он китайского купца. — Золотыми британскими фунтами стерлингов, серебряными китайскими ланами?» «Нет», — ответил китаец, — платите мне бумажными русскими рублями».

Когда генерал Краснов кончил говорить, зал наградил его взрывом рукоплесканий. Мы были покорены. Расставание было исключительно сердечным, и после отъезда генерала юнкера не став, впрочем, монархистами, ласково величали его «дедушкой Красновым».

Идиллия была нарушена очень скоро. Причиной охлаждения послужило упорное нежелание генерала П.Н. Краснова, Начальника Главного Управления Казачьих Войск, пойти на соглашение с генералом A.A. Власовым, отказ подчинить казаков единому командованию в составе Вооруженных Сил КОНРа. Политика эта шла вразрез с настроением большинства казаков Стана, и юнкера бурно протестовали против нее. Во время второго посещения училища Красновым (я тогда уже пребывал в отпуску по болезни в татарско-ставропольской станице) между ним и юнкерами произошло словесное столкновение. Генерал уехал, заметно расстроенный. Разгневанный полковник H.H. Краснов, инспектор училища, обозвал юнкеров «варварами» и «скифами». Это были два самых крепких слова в его распекательном словаре.

Современные историки Русского Освободительного Движения объясняют неуступчивость позиции П.Н. Краснова в отношении к A.A. Власову, его недоверием к бывшим советским военачальникам, возглавлявшим РОА, как, впрочем, и сомнениями в политической устойчивости РОА, и также его слепым и некритическим германофильством. Истоки последнего возводят к периоду его деятельности на посту атамана Всевеликого Войска Донского в 1918 году.

Первое наблюдение вряд ли может быть оспорено. Оно подтверждается высказываниями самого генерала Краснова на курсах пропагандистов Казачьего Стана в г. Удино в феврале-марте 1945 года. О них мне рассказывал еще в бытность мою в Терско-Ставропольской станице весной 1945 г. П.Г. Воскобойник, пропагандист 4-го Терско-Ставропольского полка.

Также верно, в известных границах, и второе наблюдение, но, как мне кажется, оно нуждается в существенных оговорках. Никаких иллюзий относительно целей германских национал-социалистов и их взглядов на русский народ (во всяком случае, в рассматриваемый нами период) генерал Краснов не питал. Об этом свидетельствует его новогоднее обращение к казакам, опубликованное в первом январском номере издаваемой штабом походного атамана газеты «Казачья земля». Насколько мне известно, на него не обратили внимания историки РОА.