Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Несмотря на все перенесенные им беды и тягчайшие испытания, Алексей Михайлович Протопопов продолжал до конца своих дней вести активную общественную работу был авторитетной фигурой в среде казаков, а так же других русских эмигрантов. Он был попечителем казачьего военного кладбища в Лиенце и возглавлял траурные ежегодные паломничества туда со всей Европы и даже других континентов, писал статьи в русскую прессу и читал доклады на военную тематику, являлся фигурой, объединявшей казачество Германии и Австрии.

Полковник Алексей Михайлович Протопопов (Александр Ритгер) скончался в Мюнхене 25 июня 1988 г. на 91 — м году жизни и по его завещанию был похоронен на кладбище Фельдмохин в одной могиле с его большим другом и одностаничником генералом Григорием Михайловичем Татаркиным — Донским войсковым атаманом.

Последнее пристанище. Могила А. М. Протопопова на кладбище в Фельдмохине под Мюнхеном, 1988 г.

Но недаром на кольце, которое носил легендарный царь Соломон, было написано: «Пройдет и это». 19 августа 1991 года в бывшем Советском Союзе произошли события, вырвавшие эту страну из лап тоталитарного режима.

Будучи в 1993 г. в Москве, я познакомился с одним из тех, кто после падения режима занимался разборкой архивов бывшего КГБ. От этого человека я получил несколько ценных советов по делу моего отца.

1 ноября 1993 года я обратился с прошением к Президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину:

«Глубокоуважаемый Борис Николаевич!

Обращаюсь к Вам с огромной просьбой, идущей от сердца россиянина, отторгнутого от лона Отчизны.

Мой отец Алексей Михайлович Протопопов, родившийся в 1897 г. в городе Новочеркасске Области Войска Донского, офицер русской армии (донские казачьи части), после службы в Белой Армии попал в 1920 году за границу.

По приезду в Сербию, он принял югославское подданство. С началом Второй мировой войны, как офицер запаса югославской королевской армии, он был мобилизован в железнодорожные войска (имел диплом инженера-путейца), а затем перешел на службу в Русский Охранный Корпус, сформированный из югославских граждан и граждан иных стран и лиц без подданства — русских по национальности. Корпус, как видно из его названия, нес охранно-караульную службу и служил средством разъединения участвовавших в гражданской войне 1941–1945 гг. сербских и хорватских вооруженных формирований.

Ни одного дня мой отец не воевал на территории бывшего СССР, не входил в состав войск СС и других организаций, признанных мировым сообществом преступными.

Он был передан советским военным властям вместе с другими офицерами в Лиенце (Австрия) англичанами.

Вначале отец содержался в лагере для военнопленных № 525 (г. Прокопьевск), а затем был арестован и предан суду по обвинению в преступлении, предусмотренном статьей 58-3 УК РСФСР.

В 1955 году отец, названный военным преступником, был выдворен в Австрию. В 1988 году мой отец умер.

Как мне известно из рассказов моего отца, его пытались судить трижды, но обычный Народный суд с участием сторон — обвинения и защиты, а также свидетелей, дважды возвращал дело на доследование, и только в третий раз в закрытом заседании Военного Трибунала НКВД, без адвоката и прокурора, он был осужден к 25 годам каторжных работ.

Я считаю приговор глубоко несправедливым, потому что отец не совершал никаких военных преступлений.

С таким же основанием можно было бы судить за военные преступления солдат воинских частей ООН, препятствующих кровопролитию в различных регионах мира.

Я очень прошу Вас, Милостивый Государь, поручить Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, возглавляемой г-ном академиком Яковлевым А. Н. проверить мое заявление и обстоятельства осуждения моего отца, и вынести вердикт о его реабилитации. Я уверен, что при объективном рассмотрении Комиссия придет именно к такому выводу.

Насколько мне известно, в СССР в плену было всего три чина из Русского Охранного Корпуса, считая и моего отца. О выдаче остальных, тогдашнее русское правительство вопроса не ставило. Это косвенно подтверждает несправедливость осуждения моего отца.

Я полагаю, что справедливое решение моей просьбы будет содействовать сплочению всех русских, живущих в Великой России и за ее пределами.

Да хранит Вас Господь. С глубоким уважением,

Протоиерей Михаил Протопопов».

Обращение к Президенту Российской Федерации ушло, а я уехал в Австралию и стал ждать ответа, от которого зависело доброе имя моего отца в глазах очень широкого круга людей, с которыми мне приходится встречаться по долгу пастыря.

Время шло, ответа не было, и в начале 1994 г. российский Генеральный консул в Австралии г-н В.М. Кулагин, узнав о поданном мною прошении, любезно взялся помочь в ускорении ответа, и повторно направил мое прошение в Россию, на этот раз — по дипломатическим каналам.