Трагедия казачества. Война и судьбы-5

В начале сентября мы прибыли в Кемерово. Вагоны поставили в тупик на шахте «Северная». Собралась масса людей из поселков шахт «Северная» и «Крутая». Крики охраны: «К вагонам не подходи!» Выкрики из толпы: «Нет ли такого-то с вами?» Построили по три и под конвоем привели в лагерь, который был недалеко от шахты. Жилье — землянки почти полностью в земле. Только верхняя часть сантиметров на 70 возвышается над землей. Там небольшие окошки. Длина каждой землянки метров 50. Внутри на всю длину в два ряда двухэтажные нары. Лагерь состоял из 12-ти землянок, обнесен 3-хметровым деревянным забором с запретной зоной и вышками по углам. Господи, загнали нас «из огня да полымя» — грязь, крысы и колонии клопов!

Построение, поверка. Объявили, что мы находимся в проверочно-фильтрационном лагере (ПФЛ), что будем до окончания государственной проверки работать в подземных условиях. На работу и с работы нас будут водить под конвоем. Работать будут все за исключением тех, кто вызван на допрос, назначен дежурным по землянкам или для работ на кухне. Назначили старших по землянкам.

На другой день пригнали на шахту и развели по нарядным участков. Там распределили по рабочим местам, выдали спецодежду, каски, чуни (галоши). Никакого обучения или инструктажа по технике безопасности не проводилось. Сказали, что будете работать с опытными шахтерами, и они вас всему обучат. Тяжелой и кровавой была эта школа!

Первый спуск в шахту. Вспомнились слова песни: «И в забой отправился парень молодой». Попал я в забойщики, хотя об этой работе не имел никакого представления. Мой учитель поручил мне нести до участка электросверло весом 12–15 кг. Дорога по шпалам, между которыми вода. Пока дошли до участка, в моих чунях полно воды. Поднимаемся по лестнице до первого штрека. Дальше электросверло, которое шахтеры называли «баран», понес напарник моего учителя. Поднялись по лестнице еще на 50 метров до следующего штрека, называвшегося «параллельным». Прошли по нему метров 70, где встретили горного мастера и трех забойщиков, которых мы сменили.

«Мы пришли в лаву. Она очень опасна. Будь всегда осторожен», — сказал учитель. И действительно: пласт угля мощностью 7 метров и углом падения около 60 градусов. Верхняя часть пласта в три с половиной метра уже выработана, а мы работали в нижней части под обрушенными породами. Нам предстояло обурить часть забоя, отпалить и закрепить. Положили две трехметровых доски над крутым колодцем, куда сбрасывается уголь после отпалки. Учитель расположился на одной доске и стал бурить, я на другой поддерживал и подтягивал кабель, идущий к «барану». Третий наверху заготавливал крепление. После обуривания забоя пришел взрывник, зарядил шпуры и взорвал. Весь уголь до последнего кусочка улетел в колодец.

Крепление забоя после отпалки — самая ответственная и опасная работа. Приходится работать над пустотой с ненадежного настила из досок. Над головой такой же ненадежный мат из лесоматериалов, защищающий от уже обрушенных пород. Этот мат нужно подхватить и закрепить стойками.

По прошествии 4-х месяцев при креплении забоя я сорвался с этих досок, получил травму и вдобавок стал заикаться. Одна беда порождает другую. До несчастного случая я несколько раз был у следователя на допросах. Он был заикой. Вызывает меня на очередной допрос. Отвечаю и заикаюсь. Надо было видеть его возмущение! Мое заикание он принял как насмешку над ним. И пошло: мать-перематъ, пистолет на стол и т. д. И такой допрос был не единственным. Смягчился, стал относиться ко мне нормально и даже посмеялся, когда ему объяснили, что со мной произошло.

Однажды, еще до травмы, вызывают меня из шахты. Захожу к дежурному. Там сидит особист, кабинет которого на 2-м этаже. Заводит меня в свой кабинет, дверь на ключ, садится за стол, пистолет перед собой и начинает допрос. Фамилия, имя, отчество и т. д. Когда дело дошло до места рождения, стал сверять с тем, что было написано в папке. Спрашивает: «Ты правду говоришь или врешь? Во Львовской области у тебя есть родственники?» Отвечаю, что нет. «Жаль, что ты Федот, да не тот», — встал, открыл дверь: «Иди».

7. Спецпоселенцы

20 марта 1946 года перед строем нам объявляют, что мы теперь спецпоселенцы. Охрану сняли. На работу стали ходить без конвоя. Но до этого многих из лагеря куда-то отправили этапом. Появились новенькие. По-видимому, наш лагерь специально укомплектовывали теми, кому предстояло жить на спецпоселении. Всех поставили на учет в отделе кадров шахты, где мы обязаны были работать в течение шести лет безвыездно и каждую декаду отмечаться в спецкомендатуре, что не сбежал. Местные жители нас называли «шестилетками».