Трагедия ленинской гвардии, или правда о вождях октября

Отметим также, что чрезвычайно странен сам факт распространения антисемитской и антибольшевистской прокламации таким — из рук в руки! — образом. Особенно странно то, что Злотников совершает это явно самоубийственное деяние 19 мая, когда прокламация эта уже была напечатана в газетах «Петроградская правда» и «Вечер Петрограда».

«Вечер Петрограда» опубликовал прокламацию под заголовком «Каморра народной расправы» подготавливает еврейский погром»:

«За последние дни в связи с усилившейся антисемитской агитацией в Петрограде председателям домовых комитетов рассылаются особые предписания Главного штаба «Каморры народной расправы»… Под этим предписанием имеется круглая печать с надписью «Каморра народной расправы». В центре — большой семиконечный крест (выделено мной. — Н.К.).

К предписанию приложен особый листок следующего содержания:

«От Главного штаба «Каморры народной расправы». Презренный сын Иуды, дни твои сочтены. За квартирой твоей нами ведется неустанное наблюдение. Каждый твой шаг известен нам. Прислуга твоя, дворники и швейцары дома, в котором ты живешь, состоят членами «Каморры народной расправы» и поэтому все, что бы ты ни делал, известно нам. Все твои знакомые и родственники, у которых ты бываешь или которые у тебя бывают и с которыми ты разговариваешь по телефону, известны нам, и их постигнет такая же участь, какая постигнет и тебя, т. е. они будут безжалостно уничтожены.

Презренный сын Иуды, дни твои сочтены и скоро грязная душа твоя вылетит из смрадного своего обиталища. Беги без оглядки, пока не поздно, и не оскверняй воздух своим дыханием. Дни твои сочтены».

Точно такой же текст «Петроградская правда» поместила под заголовком «Черная сотня за работой»…

Вот и возникает вопрос: зачем нужно было Злотникову распространять уже опубликованные прокламации?

И, наконец, последняя улика — печать «Каморры народной расправы», которую при втором обыске нашли в комнате Л. Т. Злотникова… Печати, естественно, в архиве нет, нет и контрольных оттисков с нее. Сохранилось изображение печати лишь на единственном, подшитом к делу тексте «Предписания»…

Но это попутные замечания.

Главное заключается в том, что печать нашли в комнате Злотникова не при аресте его, хотя тогда и производился обыск комнаты, а неделю спустя, когда в комнате Злотникова успело побывать несколько секретных и несекретных сотрудников Петроградской ЧК, которые, как нам представляется, и подложили ее…

Вот и все улики, на которых строилось доказательство вины Л. Т. Злотникова. Улики, которые в любом суде были бы сразу поставлены под сомнение…

Мы с вами, дорогие читатели, не судьи, и послать «дело» Злотникова на доследование у нас нет возможности. Тем не менее, хотя по-прежнему тяготеет над Лукой Тимофеевичем Злотниковым, и после расстрела, это обвинение, мы должны признать, что доказанным оно считаться не может.

8

Вернувшись с совещания в Смольном, Моисей Соломонович Урицкий в три часа дня выдал Иосифу Наумовичу Шейкману (Стодолину) ордер на обыск в письменном столе статистика Казанской продовольственной управы Леонида Николаевича Боброва.

Одновременно Шейкман должен был и арестовать Боброва.

Леонида Николаевича на работе не оказалось, и обыск сделали без него.

Точной описи изъятого Шейкман не составлял.

Среди бумаг, найденных у Боброва, — письма, программа «Беспартийного Союза спасения Родины», стихи…

«Я кончил!» — «Правильно! Согласны». —
«Позвольте, все ль единогласно?» —
«Все! Все!» — «Тогда вопрос второй…
Где находиться епутатам?
И надоть ли ходить им в строй?
В окопы то ись? Или жить по хатам?
Прошу по очереди врать». —
«Позвольте мне тогда сказать.
Ребята! Что нам делать в ротах?
Аль там без нас народу нет?
Совсем не в наших то расчетах,
Довольно мы терпели бед!
Коль ты не выбран, ну и пухни
В окопах с вшами и цингой.
А мы туда уж ни ногой,
Ведь наше жительство — при кухне!» —
«Ура! Качай его, ребята,
Сыцывалиста-епутата!»^{110}

Так и видишь, как по-доброму щурился Моисей Соломонович Урицкий, перечитывая эти стихи, — он не ошибся в выборе организатора погромщиков.

Передав бумаги Леонида Николаевича следователю Владиславу Александровичу Байковскому — двадцатитрехлетнему поляку, накануне, 20 мая, принятому в Петроградскую ЧК, Моисей Соломонович с легким сердцем и «добрыми глазами» подписал ордер на арест «всех мужчин» в квартире Солодова и в конторе по продаже недвижимостей, где также подрабатывал Бобров.

На Николаевскую улицу — в квартиру Солодова — поехал товарищ Юргенсон, а на Невский проспект — товарищ Апанасевич.

Было восемь часов вечера…