Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944

Что он подразумевал: разбитые ниши в окопах, напичканную осколками обваловку пулеметных гнезд, зияющие дырами блиндажи, засыпанные ходы сообщений? Нагруженность до предела стрелковым оружием, ручными гранатами, ящиками с боеприпасами и патронными лентами, перепачканными грязью перевязочными средствами? И на фоне всех опустошений картина, изображающая безмолвно застывших, погибших солдат. Перепачканные грязью лица, рты с бледно-серыми губами, пальцы, по-прежнему сжимавшие приклад винтовки, пистолет, ручную гранату, нож. Между ними — другие солдаты, ушедшие в небытие, как будто спящие мертвым сном с полуоткрытыми пустыми глазами. Везде красные капли и ручейки крови на белесой коже, окрашенная в розовый цвет застывшая улыбка. А между мертвых тел, упавших друг на друга, слышны стоны раненых. Внезапно крики и судорожное дыхание тел, лежащих друг на друге — тех, кто атаковал, и кто оборонялся, — сменяются тишиной. Лишь время от времени поблизости слышен выстрел из винтовки или разрыв снаряда. Где-то совсем вдали рокочет артиллерия. Те, кто остался в живых, сидят на корточках, пристально всматриваются вдаль широко открытыми глазами, лица их застыли. Они не в силах произнести ни слова. А затем густой снегопад, покрывающий всю эту сцену будто саваном.

Все это пережили также и те, кто не получил знаков отличий. Но всем им вновь предстояло пройти этот ад. Заслужить знак за рукопашный бой было действительно непросто.

6000 немцам, вышедшим вместе с 2000 ранеными к своим позициям при прорыве из котла у берега Ладожского озера, не остается времени на отдых или на то, чтобы вообще прийти в себя. Каждый, кто был способен нести оружие или ящик с боеприпасами, вскоре вновь оказывался на участке обороны перед Кировской железной дорогой и у линии электропередач. Едва лишь русским удалось после недельных боев захватить десятикилометровую полосу болотистой местности у Ладожского озера, едва они успели доложить о своем триумфе и о том, что наконец установлено сухопутное сообщение с Ленинградом, как, окрыленные своим успехом и предвкушая дальнейшие свои победы, они начали концентрировать атаки в направлении Синявинских высот. Здесь находился песчаный выступ, поднимающийся вверх на 50 метров, через который на север шла дорога и который, имея плоские очертания, играл роль полосы обеспечения от Ладожского озера до Мги, где размещалась основная тыловая база немецких войск. Само Синявино было населенным пунктом, протянувшимся вдоль дороги в виде разрушенных домов.

Гитлер, с одной стороны, приказал, оборудовать в районе Луги и в более глубоком тылу опорные пункты, рассчитывая на них как на вспомогательное средство против дальнейших русских атак. С другой стороны, он намеревался организовать против Ленинграда новые операции «с применением новейшего наступательного оружия», как объявил об этом во всеуслышание. Но это абсурдное намерение не может быть для немцев единственной причиной, чтобы остановить русских перед Синявинскими высотами. Конечно, холмистая гряда является исключительно важным заслоном перед Мгой во время больших операций. Действительно, в больших штабах речь идет о том, чтобы создавать позиции, превосходящие предыдущие. Верховный главнокомандующий имеет гибельные заблуждения. Все это знают, но никто об этом не говорит вслух. Сегодня «второстепенный театр военных действий», завтра — «применение новейших видов наступательного оружия». Кто может это принимать всерьез? Пропасть между понятиями «хотеть» и «мочь» увеличивается с каждым днем. Гибель «Сталинградской армии» заслоняет все. Свыше 200 000 солдат погибают, что равнозначно двадцати двум дивизиям. Только во время доставки предметов снабжения для оказавшихся в котле немцы лишились из-за погодных зимних условий и обстрелов почти 500 транспортных самолетов и 1000 человек летного состава.

Вообще нет никакой разумной причины строить большие планы, не имея шансов на получение достаточного количества людских резервов и материальных средств, а также не обладая надежными возможностями для доставки предметов снабжения. Смысла оставаться под Ленинградом больше не было.